Кофе. Подлинная история - Марк Пендерграст

В номере своего журнала за июль 1932 года Кофейная ассоциация Сальвадора (Coffee Association of El Salvador) высказалась по поводу восстания и резни: «В каждом обществе всегда были два основных класса – правящий и подчиненный… Теперь они называются богатыми и бедными». Это разделение, говорилось в статье, сродни природной необходимости, и все попытки устранить его «нарушают сложившийся баланс и провоцируют распад общества». Так сальвадорская элита оправдывала бесконечные бедствия кампесинос. Эрнандес Мартинес, убежденный, что только фабрики могут быть рассадниками коммунизма, издал законы, которые препятствовали индустриализации. И Сальвадор стал еще сильнее зависеть от кофе как главного источника дохода.

В Гватемале, Никарагуа и Гондурасе тоже появились диктаторы. Хорхе Убико Кастанеда воцарился в Гватемале в 1931 году и быстро пресек всякую оппозицию тюрьмой, физическим устранением или изгнанием. Понимая, что нужно замирить угнетенных индейских батраков, он запретил долговое рабство, но ввел закон о бродяжничестве, который означал примерно то же самое. Гватемальские крестьяне жили в такой же ужасающей нищете, а страна по-прежнему зависела от иностранного капитала и экспорта кофе. После 1933 года, когда Кастанеда истребил около 100 профсоюзных, политических и прочих деятелей, а потом издал указ, разрешавший владельцам кофейных и банановых плантаций убивать рабочих за неповиновение, – ни один батрак не осмелился восстать.

В Никарагуа в 1934 году к власти пришел генерал Анастасио Сомоса Гарсиа. Незадолго перед этим он приказал убить лидера национальных повстанцев Аугусто Сесара Сандино, которого прежде считал своим союзником31. В 1936 году Сомоса официально стал президентом и начал строить кофейную династию, экономическую основу которой составляли 45 плантаций. С помощью устрашения и подкупа Сомоса сколотил крупнейшее состояние в стране. Потенциально опасных людей он без колебаний приказывал убивать.

Правивший в Гондурасе диктатор Тибурсио Кариас Андино показал себя более человечным, чем коллеги в сопредельных странах. Он поощрял производство кофе, и Гондурас вскоре вступил в клуб центральноамериканских производителей кофе, хотя бананы остались главной статьей его экспорта.

Тем временем в Коста-Рике и Колумбии Великая депрессия и падение цен на кофе тоже породили немало проблем, но законодательные компромиссы и демократические режимы позволили избежать крайностей. В Коста-Рике, где преобладали владельцы мелких финок, трудовых конфликтов практически не было. Но при этом фермеры были вынуждены почти за бесценок отдавать урожай на обрабатывающие фабрики. В 1933 году власти наконец вмешались и обязали фабрикантов платить более или менее пристойные деньги.

Колумбийские фермеры, которые, как правило, сами обрабатывали свой урожай, страдали от высоких процентных ставок и давления импортеров – А&Р American Coffee Corporation, Hard & Rand и W. R. Grace, контролировавших местную кофейную промышленность32. Трудовые конфликты на крупных асиендах нарастали. Колоны и арендаторы отказывались платить, утверждая, что земля принадлежит им. Скваттеры, которых уничижительно именовали «паразитами», претендовали на пустующие участки асиенд. Правительство приняло законы об экспроприации пустующих земель, что ускорило упадок крупных плантаций. Кофейная элита начала вкладывать деньги в цементные заводы, обувные фабрики, недвижимость и транспорт.

Впрочем, колумбийский кофе продолжал пользоваться повышенным спросом. В 1927 году была учреждена Национальная федерация производителей кофе Колумбии (Federación Nacional de Cafeteros; Colombian Coffee Federation). Она быстро приобрела политический вес и стала «частным государством внутри государства не слишком общественного», – как выразился один обозреватель. В Соединенных Штатах федерация рекламировала колумбийский кофе как «лучший среди „мягких“ сортов».

Бразилия открывает шлюзы

В 1930-х годах США стабильно потребляли те же самые 13 фунтов кофе на человека в год, но структура поставок в период Великой депрессии изменилась. В то время как бразильцы сжигали все более крупные партии кофе, Колумбия, Венесуэла и страны Центральной Америки соответственно наращивали экспорт. В 1936 году отчаявшаяся Бразилия созвала в Боготе международную конференцию. Участники решили создать Панамериканский кофейный комитет (Pan American Coffee Bureau), который должен был поощрять потребление кофе в Северной Америке. В ходе конференции делегаты Колумбии и Бразилии заключили специальное соглашение по ценам: высокосортный колумбийский «манизалес» стоил не ниже 12 центов за фунт, а менее качественный бразильский «сантус» – 10,5 цента.

В 1937 году Бразилия сожгла 17,2 миллиона мешков – невероятное количество, если учесть, что все мировое потребление составляло 26,4 миллиона. В том году лишь 30 % бразильского урожая попало на мировой рынок. Между тем Колумбия отказалась поддерживать согласованную ценовую политику как «слишком обременительную» и начала продавать «манизалес» по 11,6 цента за фунт. При столь незначительном ценовом отрыве от «сантуса» колумбийский кофе расходился прекрасно.

В августе 1937 года возмущенные бразильцы созвали в Гаване вторую конференцию. Делегат Бразилии Эурико Пентеадо подчеркнул, что «почти ни одно принятое в Боготе решение не выполнено, а соглашение по ценам нарушено». Все страны, кроме Бразилии, продолжают экспортировать зерна низких сортов. «И Бразилия вынуждена в одиночку поддерживать цены, испытывая невыносимые трудности».

В начале Депрессии на Бразилию приходилось 65 % кофейного импорта США. В 1937 году ее доля снизилась до чуть более 50 %, а 25 % рынка захватила Колумбия. Правда, к этому времени зависимость Бразилии от экспорта кофе заметно ослабела. В 1934 году он давал 61 % поступлений, а всего через два года – лишь 45 %. «Положение таково, господа, – подытожил Пентеадо, – что мы вынуждены позаботиться о благе Бразилии. Мы больше не можем уничтожать кофе и не видим причин приносить в жертву наши интересы». Если другие страны не прекратят расширение плантаций и экспорт низкосортного кофе, а также не заключат соглашение о ценовой политике, Бразилия, предупредил Пентеадо, примет те меры, какие сочтет необходимыми.

Однако мало кто верил, что Бразилия действительно откажется от практики, к которой привыкла за 30 с лишним лет начиная с первой ревалоризации. А прочим латиноамериканским производителям очень не хотелось прекращать экспорт низкосортного кофе, поскольку в США и Европу уже начал поступать еще более дешевый африканский сорт «робуста». «Всего несколько лет тому назад кофейные брокеры считали дурным тоном пригубить „робусту“, – писал в 1937 году американский эксперт по кофе. – Но, как выяснилось, стоит несколько раз попробовать, и быстро привыкаешь». Участники Гаванской конференции опасались, что «робуста» может быстро вытеснить латиноамериканский кофе в низшем ценовом сегменте.

И действительно, основной причиной, побуждавшей страны Латинской Америки обсуждать систему квот, была угроза конкуренции африканских колоний. В годы Депрессии кенийские производители качественной «арабики» создали Совет по кофе и исследовательское бюро. Они смогли организовать собственный аукцион, несмотря на сопротивление лондонских брокеров, желавших сохранить свое монопольное положение. В конце 1930-х годов кенийские плантаторы начали широко размещать рекламу в американских отраслевых изданиях. За десятилетие Африка вдвое увеличила производство кофе и вышла на второе место после Латинской Америки, оттеснив Азию на третье место. Неудивительно, что латиноамериканцы стали с тревогой поглядывать в сторону Атлантики и намеренно не приглашали на свои конференции представителей Африки, Индии и Восточной Азии33.

Гаванская конференция так и не смогла решить проблему перепроизводства. Участники, правда, договорились со