Кофе. Подлинная история - Марк Пендерграст

Нормирование угрожало сделать бессмысленными все рецепты приготовления напитка, которым ростеры обучали американцев. Появились статьи и брошюры, объяснявшие, как лучше всего разбавлять кофе. Реклама Jewel сообщала, что «из фунта зерен может выйти до 60 чашек ароматного кофе». Президент Франклин Рузвельт (который явно не слушал передачу своей супруги) вызвал ужас у знатоков предложением использовать гущу повторно. «Газеты наперебой советуют, чем можно заменить кофе, – сетовал чикагский кофейный брокер. – И вот люди кладут солод, горох, овес, разные смеси из патоки и коричневой тянучки, чтобы получить цвет, хоть сколько-нибудь похожий на кофе». «Postum» переживал возрождение. Высокосортные бренды, например «Hills Brothers» и «Martinson’s», тоже процветали. Путь из Бразилии был далек, а колумбийский и центральноамериканский кофе плыл по морю гораздо быстрее; кроме того, его везли и по железной дороге через Мексику.

Второго февраля 1943 года немцы потерпели поражение в Сталинграде. С этого момента военная фортуна начала благоволить союзникам. Немецкие подводные лодки перестали серьезно угрожать атлантическим перевозкам, и кофе начал все обильнее поступать из Бразилии. Президент Рузвельт объявил об отмене нормирования 28 июля. Меньше чем за год американцы поневоле приучились пить водянистый кофе и, как это часто бывает во время лишений, затаили страстную тоску по настоящему. В эти нелегкие месяцы поэтесса Филлис Макджинли написала трогательную элегию, оплакивавшую «радости жизни, привычную усладу»:

Две чашки кофе и тосты,

Любимый утренний кофе,

Ласкающий душу,

Питающий душу

Мой утренний кофе и тосты.

Кофе на европейском фронте

В то время как большинство населения тосковало по настоящему кофе, рабочие, занятые на военном производстве, и армия получали кофе по потребности. Короткие перерывы на чашку кофе повышали производительность труда. Jewel и Maxwell House перевели часть мощностей на производство армейских рационов «десять в одном» – герметичных, ударопрочных упаковок, содержавших пищу и кофе на день для 10 человек. Интендантская служба жарила, молола и паковала кофе на своих четырех фабриках и размещала заказы еще в девятнадцати частных фирмах.

После высадки во Франции военные начали возить на фронт зеленые зерна. При нехватке фабричных ростеров армейские специалисты использовали бочки из-под горючего и обжаривали на старой фабрике в Марселе 12 тысяч фунтов в день. Более 50 передвижных фабрик-кухонь готовили кофе и разнообразную выпечку. На Тихоокеанском театре старший сержант Дуглас Нельсон (бывший сотрудник Maxwell House) построил фабрику в Нумеа, столице Новой Каледонии, и обжаривал местный кофе. В Европе 300 фургонов Красного Креста привозили солдатам кофе и пончики, а также книги, журналы, сигареты и пластинки.

Кофепитие стало предметом своеобразного соревнования между разными родами войск. На первое место претендовал флот. «Многие матросы во время приема пищи выпивают по пять больших кружек кофе, то есть 20 обычных чашек, и им хоть бы что», – хвастался один лейтенант. Солдат, лишенный домашнего комфорта, в сыром окопе готов был отдать все за чашку горячего кофе – пусть даже растворимого. Армейские рационы «К» включали растворимый кофе в маленьких пакетиках из фольги. В 1944 году армия закупала помимо «Nescafé» и «G. Washington» еще десять сортов растворимого кофе у других фирм, включая Maxwell House. «Солдаты считают, что растворимый кофе удобнее, – писал журнал „Scientific American“ в 1943 году. – Если нет огня, порошок можно развести в холодной воде».

Но тепло на войне значило бесконечно много. Билл Молдин, военный художник и хроникер, воочию наблюдал тяготы солдатской жизни в горах Северной Италии – в грязи, под дождем и снегом. «Все это время солдаты не получали горячей пищи. У некоторых были маленькие примусы, на которых можно разогреть кружку кофе. Но большинство разогревало кружки спичками. Порой тратили сотни спичек, и этого едва хватало, чтобы сделать ледяную воду хотя бы чуть теплой». Американские «джи-ай» (рядовые солдаты) настолько сжились с кофе, что нарекли его своим именем – «чашка джи». В зависимости от крепости и густоты кофе имел и дополнительные прозвища: «ява», «ил», «пойло», «слякоть», «грязь», «бодрючка».

Американским солдатам приходилось мириться с холодным растворимым кофе, но, по крайней мере, это был натуральный продукт. А в странах Оси36 и на оккупированных ими территориях настоящий кофе стал редкостью. Летом 1943 года в Голландии кофе стоил (если его вообще можно было достать) 31 доллар за фунт. Многие голландцы готовили эрзац из поджаренных и растолченных луковиц тюльпанов. Даже если бы европейцы каким-то образом получили значительную партию зерен, это вряд ли спасло бы ситуацию: почти все обжарочные фабрики в Германии, Франции, Голландии, Бельгии и Италии были разрушены бомбами.

Чтобы прибавить к физическому ущербу еще и моральный, английские самолеты иногда вместо бомб сбрасывали, словно в насмешку, небольшие мешки кофе. Идея этой акции, по словам одного журналиста, состояла в том, что «при виде настоящего кофе люди испытают двойное разочарование своим положением». «Кофейные бомбы», возможно, и вызывали горькое чувство у людей, лишенных этой радости, но вряд ли приблизили конец войны.

Наци в Латинской Америке

Тем временем немцев, итальянцев и японцев, живших в Латинской Америке (многие из них выращивали кофе), под нажимом США начали заносить в «черные списки». Их имущество конфисковывали, а самих этих людей нередко высылали или подвергали заключению. Хорошо известно о лагерях, в которых содержались жившие в США японцы, но мало кто знает, что нежелательных лиц из Латинской Америки высылали в США для заключения в таких же лагерях.

В Бразилии три перечисленные национальные группы были довольно многочисленны, но местный правитель Жетулиу Варгас проводил свою политику. До Перл-Харбора он искусно лавировал между Германией и США, а когда в самом начале войны немцы добились больших успехов, выступил с профашистской речью и превознес «страны, способные проявить организованность, основанную на патриотических чувствах и подкрепленную убеждением в своем превосходстве».

Вступление США в войну заставило Варгаса вести себя более лояльно. К тому же немецкие подводные лодки начали топить бразильские суда, что вызвало взрыв возмущения в стране. В марте 1942 года Варгас приказал конфисковать 30 % имущества у всех 80 тысяч подданных стран Оси в Бразилии, хотя в нацистской и фашистской партиях из них состояло лишь немногим более полутора тысяч. В августе Бразилия объявила войну странам Оси.

Прагматичный гватемальский диктатор Хорхе Убико после Перл-Харбора отвернулся от немецких друзей и занял проамериканскую позицию. Тут же, 12 декабря 1941 года, вступил в силу «черный список» плантаторов и бизнесменов, составленный несколькими месяцами ранее под нажимом США. Уполномоченные властей начали отбирать имущество у немцев, иногда даже у тех, кто родился в Гватемале. Экспортные фирмы перешли под контроль государства. Многих немцев (включая людей преклонного возраста) арестовали и отправили в США: там в январе 1942 года открылись специальные лагеря. Немцев свозили со всей