Мара, дочь Нила - Элоиз Джарвис Мак-Гроу

— Пошлите сегодня же весть Тутмосу, — бормотала Хатшепсут, — что он должен немедленно принять эту сирийку. Вы сами, вельможа Шефту, устройте свадьбу как можно скорее, и мы с ней покончим. До чего же она глупа и вульгарна в своих безвкусных одеждах! Подходящая супруга для моего угрюмого сводного брата, не находите? Хай! Как бы я хотела увидеть эту встречу — он покраснеет, станет швырять на пол вазы и украшения и будет метаться взад-вперед, как он всегда делает. — Хатшепсут улыбнулась. — И все же он повинуется мне — как и всегда.

Если ее яд и взбесил Шефту, он ничем этого не выдал. Выражение его лица было таким же безупречно сдержанным, как и его поклон. При его высоком сане требовалось лишь слегка склонить голову, и он не согнулся ни на волосок ниже.

— Имя фараона славно, — любезно заметил он, не уточнив, как подметила Мара, кому он присваивает этот титул — Хатшепсут или Тутмосу. — Все будет, как желает фараон.

— Вы как всегда надежны, вельможа Шефту. — Хатшепсут улыбнулась ему, и он очаровательно улыбнулся в ответ. — А теперь, мой господин, если вы распорядитесь угостить нашу толстую принцессу…

Он сделал небрежный жест; тотчас же слуги с подносами сладостей и украшенными гирляндами кувшинами вина устремились к Инанни, а затем прошли сквозь ряды придворных, которые послушно ожили, звеня кубками с той же застывшей, неестественной грацией, что превращала придворный этикет в подобие изысканного балета. Шефту отвернулся и зашагал — почти прошелся неспешно — обратно на свое место, высокомерный и уверенный. Не для него были кукольные движения этих мелких сошек.

Мара, все еще стоявшая на коленях за принцессой, наблюдала за ним и восхищалась его дерзостью. Внезапно ее взгляд приковала полускрытая в тени фигура сразу за ним. Во второй раз она испытала потрясение от знакомого лица, но на этот раз ощущение было отчетливо неприятным. Ибо там, с лицом мрачным, как у самого Пожирателя, стоял ее таинственный новый хозяин.

На мгновение холодное лицо этого человека заворожило ее. Меняется ли оно когда-нибудь? Точно так же он выглядел, когда предлагал ей богатство и опасность в Менфе. Точно так же он будет выглядеть, наблюдая за медленной смертью этого разодетого в золото молодого отступника рядом с ним. Как они убьют Шефту, когда все узнают? Ему не стоит надеяться на милость душителя — не пока Хатшепсут и ее коварный Архитектор правят Черной Землей. Скорее всего, его ждет кол палача. Или, возможно, — Мара чувствовала, что это бы порадовало вельможу Сенмута, — возможно, они преклонятся перед высшей судьбой Шефту и скормят его крокодилам; тем длинным, зловещим, буро-зеленым тварям с их бледными, широко разинутыми пастями, что ждут. Всего одно ее слово…

«Я не смогу этого сделать!» — было ее первой мыслью. Но второй была: «Да, сможешь, раз должна».

Но была ли необходимость спешить?

Эта мысль успокоила ее. Будет приятно побыть в Золотом Доме еще немного, сказала она себе. «Я не стану говорить прямо сейчас. Позже — да, да будет так, но не сейчас!»

Тут ее поразил новый страх. Если она промедлит, кто знает, как все обернется? Возможно, Хатшепсут нашла достойного соперника в этом хитроумном Шефту. Дай ему немного времени, и он, может быть, доведет свои планы до конца, вырвет этот сияющий трон и отдаст его своему царю. Эх! Что тогда станется с любимцами царицы и их золотом — и с мечтами переводчицы принцессы Инанни?

Мара слишком хорошо это знала. Ее единственное надежное спасение — служить своему хозяину. Но когда она переводила взгляд с него на лениво возлежащего вельможу Шефту, выбрать было трудно…

Решение, что вспыхнуло в ее уме в следующее мгновение, было таким простым, таким очевидным, что она едва не рассмеялась в голос. Она не будет выбирать! Зачем делать выбор между этими двумя, когда каждый считает ее своей союзницей, своей рабыней? Почему бы не играть на два фронта, служа обоим, а на самом деле — только себе? Тогда, когда придет время, она прыгнет вместе с победителем! Ах, какие возможности открываются перед той, кто умеет пользоваться своим умом!

Она вздрогнула от звука голоса царицы.

— Отпусти слуг, вельможа Сенмут. Думаю, этой сирийке не по вкусу наше вино. — Слуги удалились, и Хатшепсут заговорила снова, на этот раз с Марой. — Передай принцессе прощание. Да пребудут с ней боги Египта и Сирии. И передай ей поздравления моего величества с грядущим браком, который, несомненно, будет радостным.

Голос сочился насмешкой, а прекрасные губы скривились в улыбке, поразительно похожей на ту, что прорезала борозды на смуглом лице вельможи Сенмута позади нее. Мара почувствовала, как ее оптимизм улетучивается, несмотря на все ее усилия, а вид белой маски, которой стало лицо Инанни, еще больше испортил ей настроение. Беззащитная, тоскующая по дому, несчастная принцесса! Неудивительно, что она не смогла проглотить вина.

Инанни сумела пролепетать слова благодарности и прощания, и Мара с трудом их перевела. Хатшепсут кивнула, и ее улыбка стала шире; она начала смеяться, и смех этот шел из глубины горла. Звук нарастал, пока не заполнил весь зал. Мара вспомнила крик Гора, царского сокола, когда тот камнем падал с неба этим утром, чтобы схватить жаворонка. У нее поползли мурашки по коже, когда она наконец поднялась с колен и стала медленно пятиться к двери рядом с бледной Инанни.

Ибо царица, все еще смеясь, подняла свой скипетр из золота и эмали. Прием был окончен.

Глава 9

Лев в силках

Вызов Инанни от ее предполагаемого жениха пришел в течение часа. К тому времени эффект от смеха царицы прошел, оставив Мару свободной от дурных предчувствий и снова дерзко уверенной в себе и своем уме. А предвкушение ироничной встречи, что ждала впереди, в которой она сама станет гонцом, которого ей было приказано найти и предать, буквально опьяняло ее. Какая восхитительная шалость! Право же, жаль, что насладиться ею, кроме нее самой, было некому.

Впрочем, размышляла она, ни Шефту, ни ее хозяин с гранитной челюстью вряд ли оценили бы юмор ситуации.

Бедная Инанни, не имея тайных плутней, чтобы поддержать дух, была и впрямь в унынии. Маре стоило немалых трудов убедить ее, что нужно