Томек на Аляске - Мацей Дудзяк

Англии ее настолько заинтересовала лекция профессора Отенио Абеля[103], которую она прослушала в Оксфордском университете, что она на свой страх и риск решила в свободное время постигать новую научную дисциплину — палеонтологию. Целыми днями она просиживала в университетских читальных залах, перелопачивая всю доступную информацию на эту тему. Вильмовский лишь в какой-то момент осознал, что пал жертвой собственных увлечений. Ведь это он сам, по словам Новицкого, изводил молодую австралийку бесконечными рассуждениями о географии мира и этнографическом разнообразии каждого континента. Так что не было ничего удивительного в том, что и она начала вести многочасовые рассказы или таскать Вильмовского на доклады и лекции. А поскольку Томек был для нее образцом для подражания и, по мнению Новицкого, смотрела она на него как на икону, то и разделяла его увлечения.

Шли часы. Ненана взволновалась. Ее воды приобрели темный оттенок, а из их толщи все чаще стали показываться влажные валуны. Красный Орёл внимательно следил за тлинкитом, ведшим первую лодку, и по его четкому сигналу передавал команды Новицкому, сидевшему за рулем второй. Вправо, чуть левее, держи прямо! Руль, зажатый в уверенной, железной хватке моряка, послушно вел лодку. Она безропотно выполняла каждый маневр, благополучно огибая препятствия.

Они миновали песчаную отмель, внезапно показавшуюся перед ними. Такие места часто служили остановкой для гризли. Они использовали эти речные платформы, полные гравия и камней, нанесенных быстрым течением, для охоты на лосося. Справа, всего в нескольких десятках метров от берега, громоздилась гряда известняковых холмов. И именно здесь лодка Яроша сделала резкий поворот вправо, проскрежетав по песчаному дну бухты. Новицкий, предупрежденный командой Красного Орла, выполнил в точности такой же маневр.

— Короткий перерыв? — бросил Томек в сторону Яроша. Он был уверен, что до конца дня еще уйма времени.

— Нет, остаемся здесь на ночь. Мои проводники говорят, что закат через два часа, а река по ночам бывает слишком опасна, чтобы рисковать.

— Святая правда! Только дурак рискует, а умный ждет, как говаривал мой батюшка, — добавил Новицкий, сбрасывая с плеч часть снаряжения для разбивки лагеря.

— Как говорят мои проводники, завтра мы должны оказаться в районе исследовательской станции Альфреда Брукса, — объявил Ярош.

Томек и Новицкий многозначительно переглянулись. Ярош, занятый своим багажом, этого, однако, не заметил. Тем временем Красный Орёл и тлинкиты с большим проворством начали разбивать лагерь. Прежде всего нужно было собрать топливо и приготовить постели. Новицкий решил заняться ужином. Ярош углубился в свои записи. Он вел дневник экспедиции и каждый вечер усердно заполнял пустые страницы заметками, описаниями и зарисовками флоры и фауны Аляски. Томек решил осмотреть окрестности. На этот раз, помня о недавней встрече с медведицей гризли и не желая повторять ошибку, он закинул на плечо один из карабинов новейшей модели. Проверил, свободно ли выходит из кобуры на бедре кольт и готов ли к немедленному использованию большой охотничий нож.

Новицкий, наблюдая за сборами друга в вылазку на сушу, коротко бросил:

— Патроны? — В голосе моряка слышалась неизменная забота, хотя Томек был уже взрослым и опытным путешественником.

— Достаточно.

— Томми, ты один никуда не пойдёшь! — внезапно вмешалась Салли, становясь рядом с Томеком. — Хватит с меня, я уже натерпелась страху из-за тебя несколько дней назад. Я иду с тобой!

— Но, Салли, я… — попытался было возразить Томек.

— Никаких «Салли» и никаких «я»! Мы идем вместе. Веди! — Девушка решительно указала пальцем на видневшийся в известняковой скале проход. Томек обреченно махнул рукой.

— Ну что ж, что ж… — смеялся Новицкий. — Обвела парня вокруг пальца, но… славная из них пара.

Салли и Томек несколько сотен метров поднимались по пологой тропинке по известняковому склону. То тут, то там еще виднелись следы северной зимы, кое-где — фрагменты небольшого ледника. Тропинка, по которой они вышли из лагеря, то и дело меняла направление, заключая в своих изгибах скальные поляны, большие и малые. Пройдя с километр довольно однообразной тропой, Томек решил возвращаться. Салли, явно разочарованная решением мужа, лишь пожала плечами. Вильмовский снова пошел первым. Сделав всего несколько шагов, он услышал за спиной тихий возглас жены.

— Томми, смотри!

Томек обернулся и посмотрел в указанном направлении. В одной из стен известняковой скалы виднелось чернеющее отверстие высотой в человеческий рост.

— Ты ведь не хочешь туда войти? — с недоверием спросил он.

— Не только хочу, но и войду! — отрезала она и, не обращая внимания на мужа, решительно направилась к скале.

Вильмовский только вздохнул. Он знал, что любые протесты перед упрямством молодой жены будут напрасны. Он окинул все опытным взглядом. Прямо над входом в пещеру свисал корень кедра. Не раздумывая, он выхватил охотничий нож и через мгновение уже держал в руке наскоро сделанный факел.

При правильном надрезе смолистая древесина давала достаточно горючего, чтобы на несколько минут осветить пространство и осмотреться в темноте пещеры. Внутри царил пронизывающий холод. Нерегулярные, пористые стены и своды пещеры за тысячи лет покрылись языками ледника, проникавшими внутрь через щели в известняковой породе.

Томек, держа в руке кедровый факел, сделал несколько шагов вперед. Салли шла прямо за ним. Поначалу довольно узкий коридор через несколько метров превратился в просторный зал неопределенных размеров. Вытянув руку как можно дальше, они не смогли коснуться противоположной стены.

— Холодно, как в могиле, — тихо сказал Вильмовский. В каменной глубине слова прозвучали глухим эхом. — Правда, Салли, давай вернемся. Уже поздно, и все опять начнут беспокоиться. На этот раз не только обо мне.

Девушка молчала, вглядываясь в мерцающую стену подземного зала, закованную в стекло ледяных натеков.

— Салли! Ты слышишь, что я тебе говорю? — В голосе Томека уже слышалось легкое раздражение.

— …потому что это и есть гробница, Томми, — тихо ответила девушка. — Смотри!

Вильмовский, взяв жену за руку, подошел ближе, освещая, насколько это возможно, ледяную стену — в свете факела на ней плясали световые блики. Он застыл как вкопанный, очарованный этим зрелищем. Салли уже давно с открытым ртом смотрела на пробирающую до дрожи картину.

Перед ними за ледяной гладью, словно застывшие на стоп-кадре фотоаппарата, лежали два величественных создания. С первого взгляда можно было определить, что это мать и ее дитя. Разница в размерах точно указывала на их родственную связь.

— Салли, это, это, это же… — заикался от волнения Томек.

— Мамонты![104] Ну конечно! Это аляскинские мамонты, сохранившиеся как живые,