Томек на Аляске - Мацей Дудзяк

было трудно угадать. Небольшие отверстия в стенах закрывали своего рода внутренние ставни, сбитые из нескольких досок. Подобные строения, появившиеся еще на заре колонизации северных земель, служили не только частым зимним убежищем для трапперов и исследователей, но и должны были выполнять оборонительные функции на случай визита незваных гостей.

Из-за запаха пыли и сырости дышать было тяжело. К затхлому духу, по-видимому, добавлялся и запах зимовавшего здесь лесного зверя. Беглый осмотр не принес никаких результатов.

— Ты должен это видеть, братец! — Новицкий вдруг появился в дверях, зажимая рот рукой.

Томек последовал за другом. Перед входом во второе здание стоял Красный Орёл. Лицо его было каменным, челюсти крепко сжаты. Младший из тлинкитов со снятым с предохранителя оружием осматривал окрестности.

Вильмовский нагнулся и уже хотел войти внутрь, когда Новицкий решительно сжал его плечо.

— Лучше зажми нос, — тихо произнес он. Лицо его было бледным, а на висках выступили капельки пота.

Томек без лишних вопросов достал полотняный платок — подарок от Салли на прошлое Рождество. Он обвязал им лицо на манер аризонских ковбоев и вошел внутрь. Увиденное вызвало приступ тошноты и ужаса. Как и в первом здании, здесь тоже царил полумрак, но уже с порога в ноздри ударял сладковатый, тошнотворный запах разлагающихся тел. Навахо, вошедший вторым, держал в руке горящий факел, наскоро сделанный из смолистого хвойного дерева. Теперь можно было лучше разглядеть помещение. У одной из скамей в сидячей позе застыла фигура мужчины. На первый взгляд казалось, что он спит. Однако густая паутина, оплетавшая длинную седеющую бороду, исключала такую возможность. Правая сторона головы была покрыта чернеющей, гноящейся коркой, из которой сочилась какая-то жидкость.

Томек крепче прижал к носу платок Салли. Нежный аромат любимых духов жены тонул в смраде разлагающихся тел и чего-то еще, трудноопределимого. В углу они нашли еще один труп. Мертвое тело, прислоненное к стене, с вытянутыми вперед ногами, производило впечатление брошенного предмета, покрытого клочьями бело-зеленой плесени.

Самая жуткая находка ждала их у самой длинной стены блокгауза. Тела двух мужчин были подвешены на толстых веревках под самым потолком, а затем растянуты. Раскинутые в стороны руки образовывали подобие креста.

Томек бросил взгляд на кисти этих несчастных и без труда разглядел торчащие из них длинные ржавые гвозди. Эти двое были распяты. Новицкий с трудом держал себя в руках, но, видя, что его молодой друг на пределе, отдал короткую команду:

— Хватит. Выходим! — Он взял Вильмовского под руку, и они вышли наружу.

Свежий воздух, тянувший с горных склонов, быстро привел Томека в чувство. Он несколько раз глубоко вздохнул.

— Кто… кто мог это сделать?! — спросил он, вытирая рот платком.

— Несомненно, тот, кому очень нужно было узнать то, что знали эти несчастные, — попытался найти ответ моряк.

— Совершить такое страшное преступление могли только люди, животные на такое не способны, — сказал Томек, уже полностью овладев собой.

— Верно, братец! Люди, к сожалению, — самые страшные звери на земле. Мы нашли этих мертвецов, но что толку. Загвоздка в том, что мы по-прежнему ничего не знаем… — Новицкий задумался.

— Мы знаем, что на базе было пять или шесть человек из экспедиции, а тел, если я умею считать до пяти, четыре, а это значит, что…

— Что кто-то мог выжить, — договорил Новицкий.

— Красный Орёл нашел это! — Навахо бесшумно подошел к друзьям. На протянутой ладони он держал цепочку с крестиком.

— Ведь это…

— …православный крестик, — объяснил Томек, разглядывая потемневший от влаги кусок металла. Для традиционных православных крестов были характерны восемь концов. Его невозможно было спутать ни с каким другим христианским символом.

— Русские? А откуда здесь русские?! — с сомнением бросил Новицкий.

— Ох, Тадек, Тадек, вижу, рассказ о продаже Аляски русскими Америке совсем вылетел у тебя из головы.

— Действительно! — Новицкий хлопнул себя ладонью по лбу так, что эхо отразилось от лесной стены.

Тем временем младший из тлинкитов подал остальным участникам экспедиции отчетливый знак рукой, чтобы они спустились к озеру. Вскоре вся троица уже стояла у берега. Томек в нескольких словах пересказал жуткую находку и запретил кому-либо входить внутрь. Двое тлинкитов тихо совещались в стороне, что не ускользнуло от внимания Вильмовского.

— Что же делать с этими несчастными? — вслух размышлял Новицкий.

Томек долго обдумывал решение.

— Лучше всего сжечь хижину, — решительно сказал он.

— Но, Томми! Сжечь? Мы не похороним их по обычаю? — Салли была явно удивлена решением мужа.

— Поверь, дорогая, я думал об этом, но, во-первых, тела в таком состоянии, что их будет трудно перенести в могилы целиком, а во-вторых, у нас нет с собой ни кирок, ни лопат, а без них в этой мерзлой земле мы не выкопаем глубокую яму. Неглубоко зарытые тела лишь привлекут диких зверей, — объяснял он жене.

— Томек прав. В нашей ситуации это единственный и лучший выход, — вмешался Новицкий, а молчаливый и потрясенный ситуацией Ярош с пониманием кивнул.

Через мгновение они нарубили как можно больше смолистых веток и подложили огонь под блокгауз. Красный Орёл в первой хижине нашел бидон с керосином, что облегчило поджог. Поначалу деревянные стены, пропитанные осенней и зимней влагой, сопротивлялись, но когда пламя снаружи и изнутри добралось до сухих частей конструкции, пожар в несколько мгновений охватил все здание.

Вся четверка молча смотрела на это мрачное зрелище, а Новицкий горько вздохнул:

— Скверные похороны у бедолаг. А мы по-прежнему не знаем, что делать.

Двое тлинкитов, которые до этого шептались в стороне, подошли к остальным. Старший из них, отчетливо подбирая английские слова, произнес:

— Я, Идущий-Днём, и мой сын Чёрная Птица хотим приветствовать вас на земле тлинкитов и пригласить в нашу деревню, что в половине дня пути отсюда.

Томек был несколько удивлен — не столько внезапным приглашением со стороны индейцев, сколько тем, что они впервые после памятной встречи после крушения «Фортуны» обратились к ним напрямую, без посредничества Красного Орла. Тот, в свою очередь, впервые за много дней едва заметно, но весьма красноречиво улыбался.

— Нечего и думать, братец, — зычным голосом заявил Новицкий. — Все равно у нас нет никаких идей, что делать дальше.

— Ты прав, Тадек, — признал Томек и, обращаясь к индейцам, добавил: — Большое спасибо за предложение, мы, конечно, с радостью им воспользуемся.

— Угх! — скрепил договор навахо.

Не теряя времени,