Чёртов угол - Алексей Александрович Олейников

его никто из коренных гуляевцев брать не хотел. Оно и понятно, характер тот ещё у пацана. Разве что уломать Лёшу Мурашёва, пусть бы Никита жил у себя в доме, а опекуном у него Мурашёв только числился.

Сергей Сергеич мысленно сделал пометку: «Не забыть заехать в Гуляй-Гору и поговорить с Мурашёвым». Телефон опять зазвонил.

– Ага, участковый Воронов слушает, – устало поднял он трубку. – Конечно, узнаю, Нина Алексеевна. Опять сосед хулиганит? Ага, даже так. Ну ждите, приеду.

Повесил трубку. Сейчас бы он с удовольствием взял лопату в руки и разгрёб конюшни царя Авгия вместо вот этого вот. Вообще участковый чувствовал себя героем бессмертной поэмы «Телефон» Корнея Ивановича Чуковского, за тем исключением, что лирическому герою звонили неадекватные звери, а ему, Воронову, – неадекватные люди. И если бы ему дали выбор, он бы предпочёл зверей. Куда приятнее общаться с двумя истеричными газелями, бегемотом, крокодилом и выводком гиен, чем с одной склочной пенсионеркой Ниной Алексеевной Гусевой из деревни Малые Лужки.

Воронов взял ключи от машины, запер кабинет, спустился вниз, в холл, где за стеклом сидел сонный дежурный Паша, и вышел через вертушку.

– Вечером буду, – махнул он рукой Паше, который даже не поднял глаза от кроссворда.

2. Почётная ведьма, древнегреческая язва и пропажа, которой не ждали

Нина Алексеевна была почётной ведьмой Малых Лужков. С ней даже старожилы не рисковали связываться лишний раз. Сороки на забор не садились. Собаки её двор обегали и не гавкали. Сосед-москвич, которого угораздило купить рядом соседний участок, был для неё завтраком, обедом и ужином. Каждое утро, заточив клыки, она выходила из дома и вонзала их ему в нежную шею. И пила кровушку до самого заката.

– Ходит и ходит по моему двору, как я лягу! – рассказывала она. – Я так думаю, спереть что-нибудь хочет.

Сосед – толстый рыжебородый мужчина в очках – страдальчески морщился за забором.

– Да что там у вас красть? Садовых гномов?

– Ты найдёшь, что скрасть! – молниеносно отреагировала бабка.

– Отдыхать вам надо, Нин Лексевна. Лежать почаще. В тёмном прохладном помещении.

– Вот, Сергеич, запиши – смертью мне грозит! – Старуха ткнула корявым пальцем в соседа. – Морда очкастая.

– Так, давайте без оскорблений, – нахмурился Воронов. – По существу вопроса.

– Мерзкое он существо, – убеждённо сказала пенсионерка. – Воду из колодца ночами ворует и свой огород поливает.

Сосед закатил глаза.

– И ещё… – тут она понизила голос. – Я так думаю, он в мой туалет гадить повадился.

К такому в колледже МВД его не готовили, но Воронов был человеком опытным. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Участковый невозмутимо сделал пометку в блокноте.

– Ещё что-то?

– Да вроде всё, – пожевала губами бабка. – Ты его приструни. Я тут одна живу, сын в городе, невестка так вообще в Златогорске. Кто за меня вступится, если что? Надумает меня прибить…

Голос её сорвался в плач, и она привычно утёрла глаза платочком. Горестно вздохнула и продолжила деловым тоном:

– Ещё он у меня полметра забрал. Вот на столько заступил! – Она показала руками. – Я ему говорю: сдвигай забор, тутова всегда моя земля была, у меня там всегда лучок рос, я его деду-покойнику сажала, любил он очень, чтоб свеженький. А этот захапал!

– Да я всё по кадастру выставил! – не выдержал сосед. – Что ж вы глупая такая, Нина Лексевна?

– Вот! – торжествующе заметила бабка. – Запиши. Он меня дурой назвал. А ругается, Сергеич… – Она схватилась за сердце и покачала головой в платочке. – Я таких отродясь не слышала! Вот сколько живу на свете, никогда так не ругалась! А у него такой мат изо рта льётся! Как выйдет утром и пойдёт чесать.

– Да что ж вы врёте как дышите! – взорвался сосед. – Вы ж меня поливаете почём зря. У меня и записи есть.

– Вот. И вру я, и дура я, один ты умный. – Пенсионерка пригорюнилась. – Ничего, поговорит с тобой участковый, поговорит!

– Вы, Андрей Петрович, не ругайтесь, держите себя в руках, я к вам потом подойду, – сказал участковый. Он посмотрел на страдающую бабушку и ласково, но твёрдо сказал: – Нина Алексеевна, по земельному спору вам надо в кадастровую палату. Вызываете земельного инженера, оформляете документы и устраняете нарушение.

– Так ему платить надо, землемеру, – поджала губы бабка. – Ты лучше этому скажи, чтоб забор сдвинул.

Участковый снял фуражку и потёр голову. Что-то он уже с утра вспотел.

– Вы поймите, закон так не работает, – попытался в сотый раз объяснить он.

– А посадить ты его не можешь? – с надеждой спросила бабка. – Или хотя бы оштрафовать? В мою пользу за оскорбления всякие?

Воронин покачал головой.

– Вот же, пользы от тебя никакой, – оскорбилась пенсионерка. – Дождёшься – зарежет он меня ночью.

– Да никто вас не зарежет, – сказал Воронин, но Нина Алексеевна не унималась:

– Ты в огород сходи, посмотри, что он там наделал. Сходи, сходи!

Пришлось идти. В огороде и правда кто-то порезвился. Натоптал в бабкиных пионах и прошёлся поперёк грядок с картошкой огромными сапожищами. Воронин примерил свой ботинок и крякнул. Выходил размер шестидесятый. Богатыри, конечно, на Руси местами ещё не перевелись, но бородатый Андрей Петрович к ним не относился – у него был максимум сорок пятый. Воронин поставил себе памятку: поглядеть, может, у соседа снегоступы припрятаны, хотя на охотника он никак не походил. Участковый прошёлся по следам и озадачился. По всему выходило, что неизвестный появился в грядках с пионами, в метрах трёх от забора. Протопал до середины рядов с картошкой и так же загадочно испарился. Земля была в картошке рыхлая, мягкая, и такой увесистый нарушитель никак не мог исчезнуть бесследно. Но исчез.

Участковый пообещал во всём разобраться, попросить у начальства выслать наряд для засады в огороде и повесить над участком патрульный дирижабль для круглосуточного наблюдения и ещё раз клятвенно заверил Нину Алексеевну, что днём и ночью стоит на страже исключительно Малых Лужков. Потом поговорил с соседом – тот изложил свою версию конфликта, куда более правдоподобную: бабка обнаружила утром разруху в огороде и обрушила на него свой дикий нрав. Воронин ему посочувствовал, попросил отнестись с пониманием к слабостям бабушки, поглазел по сторонам и мимоходом заглянул в открытый сарай – нет, снегоступов не было. И наконец отчалил из Лужков.

Сейчас бы пельменей. Воронин представил миску горячих пельменей с бульоном, укропчиком и горкой холодной сметаны, и руки сами закрутили руль в сторону кафе «Лютик и плотва». Но только Сергей Сергеевич сделал заказ и Наиля выставила на стол двойную порцию, как позвонила Алина Мурашёва из Гуляй-Горы. Вадик