Дикая природа - Эбби Джини

Позже миссис Гамильтон сказала, что хотела бы поговорить с Дарлин наедине. Такер повел девочек обедать, а Дарлин задержалась в кабинете соцработника. Она попыталась приосаниться, чтобы выглядеть более зрелой, ответственной. Миссис Гамильтон вышла из-за стола, подошла к Дарлин и склонила к ней свое широкое лицо с густо наложенным макияжем.

– Дарлин, ты уверена? – спросила она. – Такер будет тебе только помощником, вся ответственность ложится на тебя. Хорошенько подумай, на что ты себя обрекаешь.

– Уверена.

– Никто не станет тебя осуждать, если ты откажешься. Патронатное воспитание – это не так уж и плохо. Да, возможно, несколько лет придется нелегко, но это испытание вы выдержите. В конечном счете у твоих сестер все будет хорошо, какое бы решение ты ни приняла.

Дарлин рассеянно тронула то место на плече, куда положил руку Такер. В тот момент она не испытывала сомнений. Родители хотели бы, чтобы их дети оставались вместе. Ее ждет трудное будущее – ей придется непросто, она понимала, – но по крайней мере она будет не одна.

– Мы справимся, – ответила она. – Мы с Такером вырастим девочек.

Теперь, вспоминая тот разговор, она зажмурилась. Снова услышала эхо своих слов. В ту пору она была совсем юной. Брату доверяла безоговорочно. Теперь больно даже думать о том, какой наивной она тогда была. За свою короткую жизнь Дарлин немало настрадалась – видела смерть, несчастные случаи, торнадо, – но то, с чем она сталкивалась, были трагедии, а не человеческая жестокость. Ей еще предстояло узнать, на что способен один человек по отношению к другому.

Через три месяца после того разговора Такер сбежал.

Тяжело вздохнув, Дарлин подумала, как бы она отвечала на вопросы миссис Гамильтон, если б догадывалась, что ее ждет. Неужели соцработник увидела в Такере нечто такое, чего сама она тогда не замечала? Необузданность. Ненадежность. Безжалостность.

17

Июнь промчался, как товарняк. Очень скоро Дарлин вернулась в свой трейлер, снова вышла на работу. Горячий сухой летний ветер выжигал траву и наполнял воздух радужным желтоватым маревом. С утра до вечера она сидела за кассой, обслуживая покупателей, и пряталась от репортеров, карауливших на парковке. Вечерами расхаживала в темноте по трейлеру. За кухонным столом стоял пустой стул. Как-то вечером, когда они ужинали пиццей, Джейн со смешком произнесла: «И их осталось двое». В следующую минуту лицо ее омрачилось, они с Дарлин обе отвели глаза. Макклауды один за другим исчезали.

Новости Дарлин не смотрела и не слушала. Они с Джейн упорно отказывались дать хотя бы одно интервью, но это не имело значения. История семьи Макклауд во всех подробностях обсуждалась по телевидению и в Интернете. Дарлин пыталась оградить от этих спекуляций Джейн, да и себя тоже. Не хотела слышать, как теле- и радиоведущие выспрашивают мнение психологов, юристов и защитников окружающей среды. Не хотела слышать предположения относительно мотивов ее брата. Не хотела слышать, как Такера называют социопатом или террористом. Но особенно не хотела ничего слышать о Коре. Журналисты неизменно описывали ее как ангельское создание – «золотое сердце», «любимица всего класса», «всеобщая любимица». От таких эпитетов Дарлин бросало в дрожь. Как такое воспринимать? Это ведь не что иное, как преждевременная ностальгия, ретроспекция. Девочку облекли в ореол святой, заранее причислив ее к лику мертвых. Дарлин ничего этого не желала слышать, но волей-неволей улавливала намеки, когда переключала каналы или проходила мимо радио, оравшего в складском помещении. История их несчастий носилась в самом воздухе, которым она дышала.

Каждые несколько дней их навещал Рой. И каждый раз голос у него был чуть более горестный. Никаких вестей, ничего нового. Полиция поиски не прекращает, ФБР будет прослушивать их телефоны столько, сколько нужно, и он сам лично не теряет надежды. Но внимание стражей правопорядка больше не было приковано исключительно к Такеру и Коре. ФБР сняло блокпосты вокруг Мерси. Имя Такера теперь просто числилось в длинном списке подобных ему преступников, равно как имя Коры – в списке многих жертв аналогичных преступлений.

Однако Дарлин по-прежнему вздрагивала при каждом телефонном звонке, судорожно хватала свой сотовый, глядя на маленький дисплей, и в ее лице неизменно отражалось разочарование. Это либо Джейн просила забрать ее домой, либо Фред звонил из супермаркета. От случая к случаю в трубке раздавался тихий щелчок, означавшей, что ФБР слушает ее разговор.

Миновала неделя, вторая. Наконец репортеры уехали. Учуяли смрад гниения более свежей добычи. Дарлин их отсутствие одновременно радовало и огорчало. Конечно, хорошо, что они уехали, рассуждала она, но, к сожалению, их отъезд не сулил для Коры ничего утешительного.

Каждое утро, прежде чем покинуть трейлер, Дарлин вставала перед зеркалом в ванной и складывала свои черты в маску холодной учтивости. Репетировала несколько уклончивых ответов. Пока никаких известий. Благодарю за участие. Боюсь, сейчас я не могу с вами поговорить. Заковывалась в броню, чтобы противостоять неизбежному натиску любопытных. Репортеры, может, и уехали, но жители Мерси были почти столь же назойливы. Казалось, они все обращались к Дарлин с одной и той же ритмичной интонацией, участливо склоняя головы под одним и тем же углом. Как будто роботы. Столько разных людей, а все вели себя одинаково. На работе от их любопытства просто не было спасения, ведь бросить кассу она не могла, грубить – тоже: с покупателями полагалось быть предельно вежливой. И ее донимали вопросами: как она поживает? Есть ли новости о Коре? Потом одаривали неискренними удрученными улыбками. Как же это действовало на нервы!

В прошлом Дарлин часто слышала про «Оклахомский стандарт». После подрыва административного здания имени Альфреда Марра все, кто мог, кинулись на помощь пострадавшим в теракте. В одночасье совершенно незнакомые люди объединились в сообщество. Горожане перевозили на личных автомобилях раненых и опустошали свои кошельки. Жертвовали свое время, свою кровь, одежду и обувь, которые снимали прямо с себя. Дарлин, сколько себя помнила, постоянно слышала эти героические истории. Наблюдала, как при этом преисполнялись гордости ее соседи, даже те, кто в ту пору не находился в Оклахома-Сити, те, кто тогда еще не родился.

Теперь, переживая собственную трагедию – очередную в длинной цепи несчастий, – Дарлин думала, что, возможно, «Оклахомский стандарт» был бы применим и к ее жизни, сложись обстоятельства иначе. Возможно, жители Мерси предпочли бы вести себя по-другому: были бы деликатными и услужливыми, а не любопытными и напыщенными. Но на этот счет готового сценария не существовало. Если бы Кора вернулась домой живой и невредимой, все знали бы, что делать: поздравляли бы их по телефону, радостными возгласами встречали на улице, приносили бы еду. Если бы