Первый Выбор - Канира

требовал от нас любить людей больше, чем Его. Он хотел, чтобы мы научились любить их так же сильно, как любим Его. Потому что любовь не убывает от того, что её разделяют. Она только растёт.

— Я… — Люцифер попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.

— Твоё падение не было наказанием, брат, — сказал я, делая шаг к нему. — Это был урок. Болезненный, страшный урок о том, что происходит, когда любовь превращается в одержимость, а преданность — в собственничество.

В глазах Люцифера блеснули слёзы — первые за все многие года его изгнания.

— Значит, всё это время… всё это страдание… было просто уроком?

— Не просто уроком, — поправил я. — Необходимым уроком. Для тебя. Для меня. Для всех нас. Мы должны были понять разницу между любовью и контролем, между служением и рабством, между свободой воли и анархией.

Люцифер опустился на один из барных стульев, внезапно выглядя очень усталым.

— И что теперь? — спросил он тихо. — Что я должен делать с этим… знанием?

— То, что ты всегда делал лучше всего, — улыбнулся я. — Задавать правильные вопросы. Сомневаться в ответах, которые кажутся слишком простыми. Напоминать миру, что даже у самых святых истин есть тёмная сторона, которую нельзя игнорировать. Но теперь ты знаешь правду о себе. И это меняет всё.

Мой брат поднял на меня глаза, и в них снова появилась та искра, которую я помнил с детства мироздания.

— Михаил, — сказал он, и впервые за тысячелетия моё имя прозвучало из его уст без злобы. — Зачем ты пришёл? Что случилось? Не думаю, что ты пришёл просто ради разговора.

Я сделал глубокий вдох. Время детских игр и хвастовством силы действительно закончилось.

— У нас проблемы, брат. Не большие, но проблемы.

И я начал рассказывать ему о демонах cОни, о Сусанно и его поисках в Аду, о крыльях, которые он оставил там когда-то. О том, что древние Правила нарушаются, а цена этих нарушений может оказаться выше, чем все мы готовы заплатить.

Люцифер слушал молча, и с каждым моим словом выражение его лица становилось всё спокойнее. Он будто бы…и так это знал?

* * *

Я рассказал ему о демонах из клана Они, о том, как они проникли в наш мир через трещины в реальности. О Сусанно, японском боге бури, который искал его утраченные крылья в глубинах Ада. О том, как различные пантеоны начали строить планы, готовясь к грядущим переменам, игнорируя установленные тысячелетия назад границы между мирами.

— Ситуация усложняется с каждым днём, — продолжал я, наблюдая за неподвижным лицом брата. — Греческие боги активизировались на Олимпе, скандинавские асы собирают войска в Асгарде, а египетские божества проводят какие-то ритуалы в Дуате. Все чувствуют, что близятся перемены, и каждый хочет оказаться на выигрышной стороне.

Люцифер медленно поднёс стакан к губам, сделал небольшой глоток и так же медленно поставил его обратно на барную стойку. Его лицо оставалось абсолютно спокойным, словно я рассказывал ему о погоде.

— Хуже всего то, — говорил я, чувствуя нарастающее удивление от его молчания, — что они начинают нарушать Правила. Не открыто, конечно. Но границы размываются, старые договоры трещат по швам. Если это продолжится, может начаться новая война, которая затронет все уровни бытия этого мира.

Тишина. Только тиканье часов где-то в глубине клуба и мой собственный голос, звучащий всё более напряжённо в пустом зале.

— Сусанно особенно опасен, — продолжил я. — Он не просто ищет крылья. Он ищет способ получить себе часть твоей силы, которую ты сохранил после изгнания. Я не знаю где ты оставил крылья, но думаю ему нужно проникнуть в самые глубокие круги Ада, туда, где даже Князи редко бывают.

Люцифер по-прежнему молчал, рассеянно поворачивая стакан в пальцах.

— Михаил, — наконец произнёс он, и я замолчал на полуслове, почувствовав облегчение от того, что он вообще отреагировал.

— Да?

— И это всё?

Я моргнул, не понимая.

— Что — всё?

— То, что ты хотел мне сказать. Это всё?

В его голосе не было ни тревоги, ни интереса, ни даже раздражения. Просто спокойный, почти равнодушный вопрос.

— Да, — ответил я, чувствуя растерянность. — То есть… разве этого недостаточно? Люцифер, речь идёт о потенциальной войне между пантеонами, о нарушении основ мироздания, о твоих крыльях…

— Понятно, — кивнул он и снова сделал глоток виски.

Я ждал продолжения. Вопросов, предложений, хотя бы какой-то реакции. Но Люцифер просто сидел, глядя в свой стакан, словно наш разговор закончился.

— Люцифер? — позвал я неуверенно.

— М-м?

— Что ты об этом думаешь?

Он пожал плечами.

— А что я должен думать?

— Ну… мы должны что-то предпринять. Остановить Сусанно, предотвратить конфликт, восстановить порядок…

— Мы? — Люцифер наконец поднял на меня глаза, и в них мелькнула искра старого сарказма. — С каких пор ты используешь множественное число, дорогой брат?

Я почувствовал, как что-то сжимается в груди. Всего несколько минут назад мне казалось, что между нами восстановилась связь, что он наконец понял… Но нет. Стена, которую Люцифер воздвиг между нами миллионы лет назад, по-прежнему стояла на месте.

— Я думал… после нашего разговора… — начал я.

— После нашего разговора ничего не изменилось, — спокойно перебил он. — Ты по-прежнему архангел Михаил, защитник порядка и исполнитель божественной воли. А я по-прежнему Люцифер, Повелитель Ада и враг всего святого. И бла-бла-бла. Разве не так?

— Ты не враг…

— Не надо, — он поднял руку, останавливая меня. — Не надо снова начинать эту песню. Ты пришёл, рассказал о своих проблемах, выслушал от меня признание в том, что я понял урок. Миссия выполнена, Михаил. Можешь возвращаться на Небеса с чувством выполненного долга.

Его слова резанули больнее любого удара. Я понял, что совершил ошибку. Думал, что могу просто прийти, поговорить с братом как в старые времена, и всё встанет на свои места. Но для Люцифера наш разговор был не примирением, а ещё одним напоминанием о том, что разделяет нас.

— Хорошо, — сказал я тихо, чувствуя разочарование. — Тогда я справлюсь сам.

— Конечно справишься, — согласился Люцифер, даже не посмотрев в мою сторону. — Ты же архангел Михаил. Ты всегда справляешься.

Я постоял ещё несколько секунд, надеясь, что он скажет что-то ещё, но Люцифер полностью переключил внимание на свой стакан, словно меня уже не существовало.

— До свидания, брат, — произнёс я, но ответа не