9 дней в «Раю», или Тайна императорской броши - Рафаэль Тимошев

дела в Одессе и, несмотря на внешнюю угрюмость, показался Алексею Николаевичу человеком весьма обстоятельным и сведущим в своем деле. В три дня он каким-то удивительным образом сумел не только до мелочей разъяснить суть работы с румынской агентурой, но и вызвать интерес к той сфере его новых обязанностей, которую еще при беседе с Дитерихсом считал далекой от своих профессиональных наклонностей.

И все же намеки генквара о странной протекции Ставки не давали покоя. Что могли означать «…зачислить в разведотделение штаба фронта при сохранении полной секретности» и «…вероятно, в Ставке готовят вас для какого-то дела»? Какой дьявол мог такую «протекцию» организовать? Только Пустовойтенко! И вот результат — подальше от штаба да в качестве разъездного агента! И это уже какой-то рок! Великий князь Николай Николаевич — со словами, что он, ротмистр Листок, будет полезен государю, — отправил подальше от Кавказской армии; Пустовойтенко, намекая, что он еще понадобится, вышвырнул из Ставки, а теперь вот Дитерихс, предполагая какое-то загадочное назначение, отправляет в Одессу! Куда же после?

С подобными раздумьями трудно было не отнестись к предложенным обязанностям более чем скептически. И все же, вопреки всем сомнениям, мрачный Брендель сумел-таки внушить ему важность предстоящей работы. И начал он с разъяснения структуры разведки фронта. Она состояла из нескольких, по сути, самостоятельных разведок, ведущихся независимо штабом Юго-Западного фронта и штабами подчиненных ему армий. Последние сосредотачивали свои усилия на разведке противника исключительно в районах своих боевых действий, в то время как разведывательное отделение штаба фронта осуществляло разведку в глубоком тылу. И если первые получали разведданные в основном от пленных, авиации и рейдов конных разъездов, то разведка штаба Юго-Западного фронта основывалась, как правило, на агентурных сетях, работающих на территориях вражеских или нейтральных государств, сосредотачиваясь прежде всего на данных о перемещении крупных группировок войск противника.

Особая роль при этом отводилась агентурной разведке на территориях Австро-Венгрии и — пока еще нейтральной — Румынии. И как уяснил ротмистр, исключительно важным у фронта источником информации была агентурная сеть некоего Кюрца, о котором Брендель поведал весьма скупо. Исключительно важным, поскольку состояла из достаточно влиятельных лиц — от полковника австрийского Генерального штаба и посланника Болгарии в Румынии до бухарестских банкиров и редакторов ведущих румынских газет. Основным же поставщиком разведывательного материала являлся упомянутый австрийский полковник, занимавшийся закупкой для своей армии лошадей в Венгрии и Румынии. Связь его с Кюрцем осуществлялась только по почтовому каналу. Объемистые пакеты наколотых шифром газет поступали в Бухарест на имя банкира, через которого осуществлялись официальные закупки для австро-венгерской кавалерии, от последнего они попадали Кюрцу, расшифровались, сортировались и передавались болгарскому посланнику в Румынии. Тот садился на поезд Бухарест — Яссы, в конечном пункте пересаживался на поезд до Одессы, и уже там, в Одессе, разведдонесения передавались представителю штаба Юго-Западного фронта.

Как Листку было разъяснено, до недавнего времени этим представителем был ротмистр Игнатьев, о котором генерал Дитерихс уже упоминал и коего и надлежало заменить. В связи же с обстоятельством, что очередная, но первая для ротмистра встреча с посланником Кюрца должна была состояться уже 26 октября, то есть через неделю после встречи Листка с генкваром штаба фронта, то на «учебу» нового «представителя штаба» и было отведено всего три дня.

Стало понятным и почему, во-первых, его инструктором оказался сам начальник разведывательного отделения штаба армий Юго-Западного фронта, а во-вторых, отчего тот занялся своим подопечным столь рьяно. Первое — по той причине, что информация особо важного источника попадала исключительно самому Бренделю; второе же — по причине чрезвычайных обстоятельств, сложившихся буквально накануне приезда в штаб ротмистра. Ибо 1 октября Болгария вступила в войну на стороне Центральных держав, а значит, кто именно прибудет на встречу с представителем штаба, оказалось неизвестным — о появлении в Одессе болгарского посланника уже нечего было и думать. И это заведомо осложняло задачу новичка-ротмистра. Хотя встреча и должна была пройти на российской территории — его надлежало обучить всем агентурным формальностям первого контакта.

Так или иначе, по прошествии трех дней ротмистр Листок выехал в Одессу.

Встреча с агентом состоялась в одесской гостинице «Лондонская». Все произошло по инструкции. Ровно в двенадцать часов пополудни в дверь гостиничного номера постучали, и невзрачный на первый взгляд мужчина в старомодном костюме, оглядевшись по сторонам, произнес с легким акцентом кодовую фразу:

— Простите, я обознался. Не подскажете, в каком номере остановился господин Ножкин?

Листок также ответил заученной фразой:

— Не имею чести знать. Но вам можно справиться внизу, у приемной стойки…

— Могу ли я позвонить из вашего номера?

— Будьте любезны… Прошу…

Оба удовлетворенно кивнули друг другу.

Мужчина вошел в прихожую и, плотно прикрыв за собой дверь, сразу, не здороваясь, протянул Листку извлеченный из кармана портсигар. Это был еще один пароль — портсигар с барельефом крепостной стены, в котором находилась отобранная и перешифрованная Кюрцем развединформация. Подобным — с шифрованным заданием штаба, но несколько отличающимся рисунком — был снабжен и Листок. Однако, разглядывая вошедшего агента — отчего-то в первую минуту показавшегося странным, — он помешкал достать его, и этого оказалось достаточным, чтобы мужчина испуганно вернул портсигар на прежнее место.

— Простите! — прошептал Листок и тотчас вынул из кармана руку, уже несколько минут сжимавшую второй «пароль».

Незнакомец помедлил, глядя прямо в глаза офицера, затем приблизился и вновь протянул портсигар навстречу протянутому Листком. Серебристые футляры соединились торцами, и барельефы на обеих крышках сложились в единую картинку замка — с зубчатой стеной и возвышавшейся над ней крепостной башней. Они одновременно посмотрели друг на друга, и портсигары перешли из рук в руки.

Мужчина улыбнулся:

— Вы забыли еще кое-что…

— Ах да! — вновь непростительно поздно спохватился Листок и вытащил из второго кармана толстый, перевязанный шпагатом сверток. — Здесь двухмесячное содержание группы…

— Благодарю.

Сверток перешел в карман мужчины. Помолчав, Листок сказал:

— Вероятно, теперь мы будем встречаться чаще, посему хотелось бы знать, с кем буду иметь дело…

Незнакомец вновь улыбнулся, но уже снисходительно.

— Для вас я «Журналист»… — И, помедлив, добавил: — Я действительно им и являюсь. Родом из Трансильвании, но работаю в одной из бухарестских газет. Под Одессой у меня родственники. Весьма удобно, как понимаете, для объяснения моего появления здесь… О следующей встрече сообщу заказом номера в эту же гостиницу. Пароль, вероятно, останется прежним, если не возражаете. Хотя он уже ни к чему — мы же почти знакомы…

— Почти?

— Конечно… Вы же не сказали, как