Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

углу палаты сидел на креслах же святейший патриарх и власти. Царевна Софья, стало быть, заняла самое видное место в палате; оттого Савва, указывая это сиденье, начинает порядок мест с нее[73]. Казалось бы, на первом месте подобало сидеть матерой вдове покойного царя Алексея – старшего брата царевны Татьяны и отца царевны Софьи, притом эта вдова, носившая пред царевнами старшинство мужа, была вместе с тем и мать царствующего царя. Но в государстве царствовал тогда терем, царствовали не цари, а царевны, оттого этот именно смысл тогдашней истории и обнаруживался повсюду, во всяком событии. О царице Наталье Кирилловне старовер Савва говорит, что она будто бы три раза присылала к ним с приказом, чтоб ни в соборную церковь, ни в Грановитую на собор они не ходили, чтобы был собор или на Лобном месте, или в Кремле на площади промеж соборов. Они действительно и не хотели идти в Грановитую палату; но патриарх объяснял им, что «здесь-де, в Грановитой, будет царица и царевны, а там (на площади) им быть зазорно пред всем народом», на что староверы отвечали: «Царевнам-государыням до того дела нет, достоит тут царям быть, а не царевнам». Но с тем же предложением вышел к ним и князь Хованский, уверяя, что ничего особого для них, староверов, не случится, что царевны-государыни «хотят тут же быти, а здесь (на площади) им быть зело зазорно».

Можно, однако ж, догадываться, что необычайные поступки терема производили не совсем хорошее впечатление в народе. На том же самом соборе, когда оскорбленная царевна Софья, сказав в угрозу: «Пойдем из царства все вон»,– встала с царского престола и с иконою в руках отошла с сажень прочь, а Палата выразила готовность умереть, головы свои положить за царствующий дом, то иные стрельцы тут же возгласили: «Пора, государыня, давно вам в монастырь! Полно царством-те мутить! Нам бы здорово были цари-государи, а без вас пусто не будет». «И бысть ей зазорно вельми и с великими стыдением седе на царское место»,– говорит Савва. После таких отзывов зазорное поведение терема, конечно, должно было вскоре присмиреть. На это указывает, по крайней мере, то обстоятельство, что по «умирении мира», по окончании стрелецких смут почти целые три года терем уже не выходил на улицу, нигде не являлся пред глазами всенародного множества. Его руководитель, царевна Софья, снова начала свои публичные выходы, кажется, не раньше 1685г. В этом году генваря 15–21-го она ездила с царем Иваном к освящению главной церкви в Воскресенском монастыре (Новый Иерусалим) на Истре, а 5 июля явилась с царями в Успенский собор к молебну праздновать годовщину победы над раскольниками. Затем ее выходы год от году учащаются и в последний 1689г. становятся обыкновенными[74].

С 1685г. она постепенно, все больше и больше входит в обрядную роль царя, т.е. принимает публичные знаки подобающих царю почестей, даже явно требует таких почестей; старается при всяком торжественном случае занять первенствующее царское место; всегда выходит на церковные праздничные службы или вместе с братом, царем Иваном, или же с обоими царями, если выходит и другой брат, Петр; иногда шествует в одной карете с царем Иваном. Но нередко она и одна, как царь, совершает церемониальный открытый выход в собор к церковной службе, соблюдая в точности все обрядные действия: принимает от патриарха благословение, знаменуется (молится) у местных икон и становится хотя и на царицыном месте, но с открытыми запонами или занавесами, что и придает этому женскому месту значение уже места царского. Даже и в то время, когда в собор идут царь Иван с царицею и царевны, она, чтобы выделиться от семьи, идет особо и входит в церковь особыми, и притом главными, дверьми – западными, тогда как те входят обыкновенно южными, а царевны – даже северными[75]. На службе, например у панихиды, когда не требовалось стоять на царских местах, Софья все-таки становилась подле царей, именно с левой стороны, в то время как царица становилась обыкновенно вдали, за царицыном местом. На панихидах патриарх творит и ей поклон наравне с царем. На праздничных служениях патриарх и архиереи кадят ее. Однажды она даже и гневалась за то, что ее обошли с кадилом. Вот что записано между прочим в уставе Успенского собора: в 1685г. в предпразднество Успению Богородицы на всенощном «царь был Иоанн Алексеевич и царевна; выход был со звоном… В начале протопоп кадил царя, а после патриарха, потом царевну по 3; и после державу (царскую), потом посох (скиптр) и начинает. И по начале кадит архиереев и всю церковь; и паки кадит образы и государя и патриарха: царевны не кадил, за то было гнев. На „Господи воззвах“ протодиакону указал кадить в начале государя и себя, потом царевну и державу и посох и архиереев и, окадя всю церковь, паки образы царя и царевну и потом патриарха…». Очень естественно, что соборный устав мог ошибаться в своих порядках по новости и небывалости дела.

Во «многолетном поздравлении», в титле (титуле) архидиакон кличет царей и Софию в одной статье вместе, а потом цариц и царевен особо. В пятницу на первой неделе Великого поста в соборе патриарх по обычаю освящал коливо, или кутью, которая в это время освящалась уже на четырех блюдах, три государских да четвертое патриаршее; из государских два блюда назначались для двух царей и третье, особое, для Софьи.

Царевна являлась торжественно, по-царски и в крестных ходах, особенно в монастыри Новодевичий и в Донской; присутствовала по-царски на освящении новых церквей; совершала торжественные отпуски войска в походы и встречи из походов, сопровождая при этом полковые иконы. В дни царских именин она вместе с царем Иваном жаловала боярство и служилое дворянство, дьяков и гостей водкою в Передней палате[76].

Само собою разумеется, что во дворце терем царевен пользовался еще большею свободою. Здесь в это время он был полновластным хозяином всего дома, свободно отворял все двери, даже свободно отпирал сундуки с царскою казною и брал казны, сколько было надобно. Известно, что, например, в 1685–1686гг. из новгородского приказа царевны Софья, Екатерина, Феодосия брали деньги не один раз; для Софьи отпущено однажды 2000руб.[77] В прежнее время царевны получали деньги на свои необходимые надобности или из рук царицы, или из рук государя; были, так сказать, в детской зависимости от отца и матери или же от царя-брата и вообще от хозяина дома. Большие деньги, вроде тысячи, они получали, и то только старшие царевны, в каких-либо