Домашний быт русских цариц в XVI и XVII столетиях - Иван Егорович Забелин

чрезвычайных случаях, в виде дара. Так, например, по случаю смерти царицы Марьи Ильичны Милославских царь Алексей «велел поднести по приказу покойной царицы» царевнам, своим сестрам, а ее золовкам, Ирине, Анне, Татьяне по тысяче руб.[78] Но при Софье терем уже не затруднялся брать казну собственными руками. Была своя воля. Он не затруднялся выбирать себе надобные вещи и из царских кладовых. В расходных записках Оружейного приказа читаем следующее: «1684г. июля 2-го великая государыня благоверная царевна Екатерина Алексеевна изволила быть в Оружейной Большой казне; а за нею, государынею, были стольники: Александр Иванов Милославской, Михайло Васильев Собакин, Антипа Ларионов Пятово; девицы: Марья Ивановна Шеина, карлица Прасковья Иванова. И указала им к себе, государыне, в хоромы взнесть оружейной брони: карабинец нарядной, саблю-полоса булатная, саблю такую ж; 2 лука турецких, нож булатный, 2 ножа стальные»[79]. Подобное оружие вносилось в комнаты к царевнам не один раз. Нельзя не думать, что они брали оружейную царскую казну для подарков и в награду своим приверженцам. Из приведенной записки мы видим также, каким образом царевны совершали свои дворцовые комнатные выходы; за ними следовали стольники (пажи) и девицы, а также и неизменная сопутница-карлица.

В 1685г. царевны выстроили себе трехэтажные каменные палаты и великолепно их украсили живописью, о чем мы говорили в первом томе этого сочинения[80]. В нижнем этаже этих палат устроена тогда особая палата, «где сидеть с бояры, слушать всяких дел», т.е. устроена и в девичьем терему думная боярская комната. В этих палатах в числе разных живописных изображений находились также и персоны благоверных царевен, которые сначала изобразили было себя в порфирах, но потом, вероятно, одумались вследствие каких-либо дворских толков и велели написать вместо порфир шубки с кружевы обнизными и с каменьи[81].

Очень понятно, что, когда терем стал владыкой царского дома, около него должна была собраться толпа искателей его милости и устроителей своего благополучия. Царевен, как подобало, окружила лесть тогдашней учености и книжности в лице придворного учителя Симеона Полоцкого и достойного его ученика Сильвестра Медведева с их друзьями. Царевнам, как и в прежнее время их отцу, а потом брату, эти придворные стихотворцы писали на виршах поздравления и приветствия, нечто вроде од, в которых непомерно восхваляли их высокие достоинства, дарования и добродетели. Такие вирши писались каллиграфически на особых расцвеченных красками листах, и царевны помещали их в своих комнатах на стенах в рамках вместе с фряжскими листами (эстампами). Мы видели уже, что подобные «поздравления» царевны Софии и царевны Феодосии висели в комнате у Софьи[82].

Должно заметить, что терем еще при жизни брата царя Федора вошел уже в непосредственные сношения с учеными и книжными людьми, и именно с Симеоном Полоцким, который и без того был очень близок царскому семейству. Вот что он пишет в своем «вручении», или посвящении, царевне Софье сочиненной им книги, катехизиса, под заглавием «Венец веры», которая, однако, после заподозрена была в неправославии:

О благороднейшая царевна София,

Ищеши премудрости выну небесные.

По имени твоему (Софья – мудрость) жизнь твою ведеши:

Мудрая глаголеши, мудрая дееши…

Ты церковные книги обыкла читати

И в отеческих свитцех мудрости искати…

Затем Полоцкий объясняет, что царевна, узнав о том, что сочиняется эта новая книга, «возжелала сама ее созерцати и еще в черни бывшу (черновую) прилежно читати»; потом, убедившись, что книга и в духовности полезна, велела устроить ее чисто, т. е. переписать набело, устроить ее в книжный вид, в котором автор и подносит ее царевне. Само собою разумеется, что тут же автор вручает и себя милостям царевны и по этому случаю восхваляет милосердие, говорит, что оно елей и что елей мудрым девам необходим бывает:

Мудрейшая ты в девах! Убо подобает

Да светильник сердца ти светлее сияет:

Обилуя елеем милости к убогим,

Сию спряжа доброту к иным твоим многим.

Но и сопрягла еси, ибо сребро, злато, —

Все обратила еси милостивне на то,

Да нищим расточиши, инокам даеши,

Молитв о отце твоем теплых требуеши.

И аз грешный многажды сподобихся взяти,

Юже ты милостыню веле щедро дати…[83]

Это поднесение книги происходило еще при жизни царя Федора, не позже 1678 г., ибо стихотворение внесено Полоцким в особый сборник – рифмологион – стихослов, составленный в этом году. Тогда Софье было около 20 лет; так рано она уже является начитанною и знакомою с книжными людьми.

Ученик Полоцкого Медведев также не один раз восхвалял царевну подобными же виршами, которые иногда брал целиком у своего учителя. Между прочим, в 1685г. он написал вручение премудрой царевне привилегии на академию, длинное послание о высоком значении науки, о необходимости водворить ее на Руси; о том, что сама мудрость – Софья-царевна только и была способна совершить это великое дело:

Мудрости бо ти имя подадеся,

Греком София мудрость наречеся:

Тебе бо слично науки начати,

Яко премудрой оны совершати…

Далее автор говорит, что как Ольга свет веры явила, так и царевна хочет явить России свет науки; что она первая здесь мудра явилась; что предивно Господь ее избрал править царством, которое от всех бедствий она хранит, как зеницу ока; что многие прежде жити в России князи и цари, но ни одному Бог не дал дара «мудрость Россам показати» и т. д.

Наконец ее возвеличили сокровищем семи даров Духа Святого. Эти дары были описаны с величайшею лестью в особой книжке «Дары Духа Святого» с приложением гравированного изображения царей и царевны, и на другом листе – князя Голицына и иных персон. Затем явился особый гравированный портрет царевны с аллегорическими изображениями таких же даров, сиречь добродетелей. В книжке описаны следующие дары: мудрость, разум, совет, крепость, благочестие, видение в законе Господнем и страх Господень. На портрете изображены: вверху – разум, по сторонам – благочестие и целомудрие, щедрота и правда, великодушие и надежда божественная (т. е., вероятно, надежда устроить себя на царстве окончательно). В описании дара мудрости книжка говорит между прочим, что когда в 1682 г. был мятеж (стрелецкий), то никто не мог его усмирить, а царевна могла бы еще в начале его остановить, но не хотела противиться изволению Божьему, прозревая «якою кончиною овая мятеж имела утолитися; в молитвах неусыпающих в то время трудилася, просила у Бога милости в его отмщении за грехи мирские…».