Дикая собака - Пекка Юнтти

подколенную впадину, царапаю ногтем подошву, облизываю его пальцы во рту дочиста. Пробую языком его черный затылок, пью пот из пупка, как из святого озера с двойным дном, откуда можно черпать эликсир жизни.

Позволила ему щетиной сцарапать омертвевшую кожу с моей спины и растереть маслом до мягкости подошвы моих ног. Он не торопится, потом сидит за письменным столом измученный и расслабленный, курит в блаженном состоянии и похож на бога Иисуса с иконы матери.

– Как тебе нравится Хельсинки? – спрашивает он из облака дыма, и я говорю, что, вероятно, и не существует мест лучше этого.

– Но завтра я увижусь с Вяйнё, и тогда ты не можешь находиться даже в том же самом квартале.

III

Я часто собирала с берегов Тенгелиё

пылающие розы, которые там растут.

Или смотрела, как серебряные лучи бледной Лунной Девы

мерцают над снежными холмами Лапландии[48].

– ЖАНЕТТА ФИЛИППС, 1811 г.

Самуэль

День тринадцатый

За окном уже брезжит утро, но я слишком обеспокоен, чтобы спать. Хожу в избе по кругу и думаю, что мне делать.

Бывают мгновения, когда я уверен, что Пестун не придет. Он уже опаздывает, хотя знает, что еды не хватит надолго. Однако тут же следом я думаю, что он, конечно же, придет, наверняка уже к вечеру постучит в хижину. Ну а если его поймали за мое укрывательство? Если они подвесили старика на какой-нибудь скотобойне на мясной крюк и выпытывают из него информацию? Возможно, и Аава в опасности?

Временами я готов в спешке отправиться к ней через кайру и тут же думаю, что надо собрать свои небольшие пожитки и пойти на восток, на ферму, навеки прочь отсюда. Потом застываю на нарах, лежа часами.

Пора оставить колебания. Составлю план и буду придерживаться его, даже если небо упадет мне на голову. Выполню его, даже если буду испытывать голод, усталость, страх или депрессию, или все вместе взятое. Только так можно выжить.

Запишу план. Оборотная сторона письма может послужить документальным договором между моим телом и разумом. Беру из гостевой книги карандаш и начинаю писать.

План выживания ОФИЦИАЛЬНЫЙ

1. Экономить еду так, чтобы ее хватило на завтра. Пытаться ловить рыбу и собирать еду. Прекратить соблюдать все предосторожности вне дома.

2. Спать как можно больше, постоянно пить воду.

3. Смеяться три раза в светлое время и два раза в темноте. Даже через силу.

4. Ждать Пестуна еще два дня. Тогда это будет 399-й день моей жизни (предположительно). Если к этому времени он не придет, упаковать одеяло в рюкзак, позавтракать (если будет чем) и уйти.

Прочитал свои правила. Кажется, хорошо. Подмахну в конце еще подпись и дату. У меня есть план, в нем мой путь. Больше не нужно метаться.

Прижму письмо гвоздем между бревнами. По нему смогу уточнить, что делать, если одолеет слабость. Набрасываю одеяло на плечи и собираюсь отправиться в дровяник, когда решаю вернуться к правилам и добавить еще один пункт.

5. Прости и выясни ситуацию.

Сентябрь 2009

В избе я всегда сидел около дверей на деревянной кушетке, которая стала для меня местом наблюдения за жизнью Аавы и бабули. Близость к двери давала возможность легко проскользнуть в комнату Аавы или во двор.

Аава побежала наверх, чтобы сменить рыбацкую одежду на более легкую, бабушка гремела в кухонной каморке. Я смотрел на вытянувшийся рядом с печкой старинный зеленый деревянный сундук с цветами, на картину с изображенными на ней срезанными цветами. Старые фотографии вставлены в металлические рамки, по углам которых украшения в виде розы. Цветы были повсюду. Аналогичные розовые цветы, которые я получил от незнакомцев.

Аава влетела в комнату, запыхавшись от прыжков по лестнице, которые прогрохотали на весь дом. Она порхнула мимо меня, посмотрела в глаза, делая знак, что заметила, и направилась к столу. Спросила у бабули, как маленькая девочка, когда будет еда. Бабушка пробормотала что-то о дозревании картошки и соусе. Думаю, что сегодня приготовили оленину. В следующий раз, значит, снова будет рыба. В качестве гарнира – выращенный на своем огороде картофель «пуйкула» с высоким содержанием крахмала. Каждый раз – мучнистая, прилипающая к нёбу картошка. Рядом с кастрюлей неизменно стояли банки с консервированными в уксусе свеклой и огурцами, которые предлагались всегда, но зачем менять хорошо работающий вариант.

Вилки бренчали по тарелкам, нож резал картошку. За столом никто не разговаривал. Это напомнило мне о доме, его немоте, где нужно было есть быстро, чтобы настроение не успело упасть ниже нуля, прежде чем опустеет блюдо. Бабушка не отрывала взгляда от своей тарелки, ее челюстные мускулы перемалывали картофель и жаркое из оленины, рот причмокивал. Сидящая вблизи окна Аава, как обычно, смотрела на улицу. На окнах занавески с красочными, крупными цветами. Такими же.

Я слегка кашлянул.

– Что означает эта цветочная фантазия, в каждом месте эти красные цветы? – задал я вопрос, чтобы нарушить молчание. Челюсти бабули остановились. Она взглянула на меня исподлобья. Аава тут же бросилась на помощь.

– Это роза Тенгелиё. Наш собственный цветок, традиции и все с этим связанное.

Бабушка продолжила свою трапезу.

– А, понятно. Я тоже получил их.

– Как так получил? – заинтересовалась Аава.

– Они были на лобовом стекле машины.

– Так у тебя здесь есть поклонница, какая-нибудь фифочка! – заволновалась Аава.

– Я не знаю.

Бабушка поднялась из-за стола, скрылась в кухонном уголке, звякнула посудой, выпила воды и заглянула в дровяную печку, хотя там не было даже огня.

Аава развлекалась тем, что угадывала, кто прислал цветы. Возможно, это была какая-то старая вдова, которой захотелось мяса помоложе.

– А если это Алийна, женщина Ристо? У нее крутая репутация.

– Не надо, – попросил я, потому что видел, как забеспокоилась бабуля. Она кашлянула в своем углу, а потом спросила:

– Сколько ты получил?

– Две.

– И за какой срок?

– Когда-то весной первую, а вторую – недавно.

– Любовь никуда не девается, – пошутила Аава.

Бабушка не вмешивалась в болтовню Аавы, не приказывала ей замолчать, хотя я надеялся на это. Она кружилась в своем углу, ходила туда-сюда, повторяя ой-ёй. Аава заметила это и затихла.

– Ты сохранил эти розы? – спросила бабушка.

– По крайней мере, вторая все еще в машине. Могу сходить за ней.

В передней я впихнул ноги в сандалии Аавы, подбежал к машине, открыл бардачок. Недавно полученная роза лежала на документах техосмотра. Порылся еще, нашел и первую. Ее лепестки сильно измялись, но