Дикая собака - Пекка Юнтти

Был и печальный смертельный случай, о котором, очевидно, слышала и ты. Что могло так утомить человека сразу же, в начале зимы. Ветеран, патриот, который всегда с таким энтузиазмом относился к работам по восстановлению. Так мы все думали. Меня быстро назначили новым начальником, но это сложно, потому что все лучшие усердно трудятся по концессионным соглашениям на территории Северной Финляндии.

Это, конечно, наименьшая из моих печалей. Думаю о тебе и маленьком так сильно, что боюсь потерять хватку. Скажи, что вас еще двое. Напиши мне, прошу. Ругай меня, втаптывай в землю словами, но скажи, что ты не решилась на это крайнее действие. Мы совершили грех, за который сейчас расплачиваемся. Не ухудшай ситуацию совершением преступления. Нашей стране нужны дети. Ты знаешь, что многие женщины умерли от рук этих шарлатанов.

Я хотел бы компенсировать тебе все. Скажи мне, как я могу это сделать. Может, приедешь сюда хотя бы на один день? Могу послать человека за тобой, да и ходят же эти омнибусы. Я мог бы отвезти тебя в Похьянхови на ужин, чтобы мы смогли обсудить дела спокойно. Был бы счастлив заплатить тебе за твое время такую же зарплату, как за сопровождение в походах.

Твой старый хромой чудак

А. И.

Самуэль

День четырнадцатый

Составляю список своих печалей на пустой странице гостевой книги. Идет дождь, капли барабанят по крыше, ветер атакует деревья.

Упорядочиваю объекты моих горестей в порядке важности. Список немного облегчит положение, поскольку тогда не нужно горевать по всем поводам одновременно, а можно либо сосредоточиться на самых важных, либо грустить по порядку. Номер один в списке – Аава, и это место намереваюсь оставить за ней, хотя наши отношения в состоянии неуверенности, которая размером с Эверест.

На втором месте в моем списке – Нанок, и это притом что бывают дни, когда мне хотелось бы протянуть его веткой по боку. Как бы ни старался, я не могу избавиться от мысли, что все произошедшее – отчасти его вина. Этот демон прогрыз люк трейлера и сбежал. Скитался, разбойничал и убивал, заманил и меня за собой, и вот теперь я здесь. Тем не менее он на втором месте из всего того лучшего, что когда-либо случалось со мной.

Третье место достается матери, несмотря ни на что. У нее нет, в конце концов, никакой вины, кроме брака с отцом, союза, в котором, вероятно, никогда не было никакого другого объединяющего фактора, кроме пульсирующего кусочка плоти. Затем и он исчез, и между ними не осталось ничего, кроме пустоты. Лицо матери вытянулось и застыло в каком-то опущенном положении. Отец начал издавать звуки, как животное. Стонал при пробуждении, охал при подъеме, ухал, отправляясь в туалет, гримасничал и покашливал за кофейной чашкой, словно его тело боролось с трудностями.

На четвертом месте в списке мой названый отец – каюр Матти и на пятом – Санна. Такие хорошие люди. Насколько сильно они обеспокоены? Может, уже звонили домой? Ну а в полицию? Может, скоро загудит вертолет, пролетая над плоскими макушками сопок, скользнет по поверхности озера и заберет мальчика домой? Подумать только, если он доберется до этого ущелья, в глубине которого озеро с двойным дном. Я услышу шум лопастей винта, выбегу на берег, размахивая одеялом, они заметят меня, подберут на борт, и я расскажу им все, что знаю об этой безумной местности.

Но как они догадаются искать меня здесь? Матти и Санна думают, что я преследую собаку. За это они меня поддразнивали.

Если вертолет или Матти, или кто-то еще и найдет что-либо, так это мою брошенную машину. Там они и сосредоточат свои поиски.

На шестом месте – Кемппайнен. Спасибо ему за сладкий смех.

Места с седьмого по девятое достаются Пете, Сюзан и Сисси. Такие классные питомцы. Десятое место – плохое, надо обдумать точно, поэтому я прерываю записи и встаю, чтобы добавить дров в печку.

За десятое место будут бороться Джеймс с отцом. Джеймс – ездовая собака Матти, колеса саней, тянет как сумасшедший и ест дерьмо во время отдыха. Неограниченные количества собачьего дерьма – своего, чужого, чьего угодно. Матти пытался устранить привычку, добавляя в еду мясо, витамины, проводя дополнительные курсы глистогонного лечения, запрещая словами, но Джимми продолжил свое хобби. Ему, видимо, просто нравится вкус дерьма.

Появляется мысль, что я практически не скучаю по отцу. Очень мало он когда-либо давал для этого поводов. Я должен вернуться к тем далеким проблескам детских воспоминаний, в правдоподобие которых начинаю терять веру. Может, папа никогда не рыбачил со мной, пожалуй, никогда не хвалил за роскошного окуня или за то, что я очистил весь двор от снега после метели до того, как он пришел с работы.

Я всегда думал, что маленьким играл с машинкой, сидя у него на руках, но на самом деле ничего не помню об этом. Таких фотографий не было. Может, он уже тогда был человеческим обломком, проглоченным шахтой. Может, он никогда не говорил ничего хорошего. Может, с его стороны всегда было только игнорирование и недооценка. К примеру, когда Йони ударил меня по голове пластиковой лопаткой и я с плачем пришел домой, отец, сидя на диване и не отводя взгляда от телевизора, подытожил, почему не дал сдачи.

Распределение мест между Джеймсом и отцом придется отложить до следующего раза. Также я должен обдумать, как быть с Лого. Я не знал его, вероятно, его никто не знал, но он мог быть моим лучшим и единственным другом детства. Однако мне не хватило мужества сблизиться, потому что это привело бы к проблемам. Попал бы вместе с Лого в центр внимания.

Всегда чувствовал, что Лого не растяпа. Казалось, что он легко справлялся с учебой, спокойно выполнял задания, не паниковал и не боялся. Он как бы жил в безопасном мире книг по биологии и истории и не зацикливался, если на уроке от какой-нибудь бестолочи получал резинкой по щеке.

Я должен был осмелиться. Мы могли бы поговорить о многом. Он мог стать хорошим парнем, ведь он знал Балто. Только достаточно хорошо осведомленные люди знают собаку – лидера заключительного этапа Великой гонки милосердия.

Смотрю в окно. Дождь хлещет по двору, черная ель с ловушкой напоминает ссутулившегося великана. Замечаю, что ловушка перевернута. Она держит в своих железных когтях серого крота. Наконец-то.

– Вити,