Дикая собака - Пекка Юнтти

чем мне. Начинал письмо вновь и вновь и бросал в огонь. Собирался написать тебе о расколовшейся ясности, которую только странствующий по кайре может найти в своих походах. Хотел написать о кумже и лососях, белых ночах, но знаю, что ты, лесная дева, знаешь об этом уже все. Хотел написать тебе что-нибудь красивое и великолепное, но в себе я могу найти только черноту. Во мне живет великая тоска и печаль по тому, что я никогда не получил. Разве есть что-нибудь более печальное?

Чем дольше живу, тем становлюсь все увереннее в том, что непрерывность жизни является ее единственной целью. Причина существовать, родиться, жить и в конечном итоге превратиться в землю. Книги, картины, рабочие свершения не имеют в действительности никакого смысла, когда биологические факторы выходят на первый план.

Долго воображал, что тексты и картины составляют смысл моей жизни, но они – пустота, самообман. Так же, как старая, пышно-ветвистая сосна на краю вырубки, мужчина должен сеять семена новой жизни.

Я не смог этого. Тоскую по сертификату преемственности, что не умру полностью, хотя мое тело когда-нибудь похоронят. Ида не смогла родить мне ребенка. Это наичернейший уголок в моей душе. Даже эта вой на, которая взяла от нас все, не ощущается так же.

Мужики на лесозаготовках при виде меня снимают шапки, опускают свои пилы на снег и кланяются. Они счастливы, если им удается пожать руку большого господина. Они благодарят меня за то, что я дал им работу и, на радость их вечеров, еще и мои рассказы. А я смотрю на их непослушных мальчиков и завидую. Отдал бы свое жилье, книги и одежду, если бы мог быть как они: растить новое поколение на место тех мальчиков, которые с честью полегли на полях сражений.

Айла, я отдал бы за собственного ребенка все, что угодно. Мог бы оставить свой дом и работу, прекратить писательскую деятельность и выставить себя на посмешище людям. Отдал бы все, лишь бы мой ребенок мог жить и расти. Айла, пожалуйста, не делай малышу плохого.

Твой старый хромой чудак

А. И.

Засовываю письмо за пазуху, поднимаю рукавицы с сугроба и еду на лыжах домой.

Вешаю куропатку в сарае на гвоздь, набираю охапку дров на завтра и коротких поленьев на вечер. Выпекаю в печи пресный хлеб и отвариваю картошку, чтобы отцу оставалось только сесть за стол, когда вернется из леса.

Затем залезаю в каморку на чердаке, прихватив бумагу и ручку. На этот раз я ему отвечу. Пишу, что нам нужно встретиться, поскольку у меня к нему важное дело.

Самуэль

Октябрь 2009

Шаги поднимают в воздух ковер желтых листьев. Я искал Нанока с самого утра, как сумасшедший, действительно сумасшедший. Звонил Ааве, нажимал десятки раз на значок зеленой трубки, повторяя в уме заученные наизусть слова примирения, но она не отвечала. Отправлял тщательно обдуманные сообщения, спрашивая, можем ли мы увидеться и поговорить.

Как будто ветру выстукивал свои слова. Наша история закончилась, я осознал это. Но она не могла закончиться, тут же думал вслед. Однако на этом, пожалуй, было все.

У меня только один выбор. Поэтому это вовсе и не выбор. Какая глупая поговорка. Требовалось поймать собаку, пристегнуть любым способом карабин ремня к металлическому кольцу на ошейнике. Если бы я только смог поймать его, протащил бы по деревням и прокричал в дома, что здесь он теперь, увезу его и уеду сам, сообщите номер счета, компенсирую расходы по вашим оленям. У каждой попавшейся мне навстречу бабушки, глазеющей детворы и у болтающегося на углу паба пьяницы я попросил бы прощения за причиненные беспокойства и неудобства, связанные с моим присутствием. А если бы кто-то ударил, я подставил бы другую щеку, как страдающий Христос, и поблагодарил бы. Привел бы к ним собаку и доказал, что я, в конце концов, каюр, который держит свое слово.

Все бы выяснилось. Я пришел бы к пронзительно зеленому дому, встал под окно каморки верхнего этажа, как побитый и униженный, и сказал: пойдем со мной, уедем в тундру. Оставим это больное место.

Однако сейчас я бросился вперед по сосновому лесу. Услышал неистовое тявканье лайки. Прогремел выстрел. Охотничий сезон был в полном разгаре, и все же я не мог привыкнуть к этому. С каждым залпом сердце подкатывало к горлу. Не пойман ли он.

Я увеличил скорость, пыхтел в гору, мчался вниз. А если он выбежит к лайке и покажется одному из охотников? Он же получит из дробовика в бок.

Я шел вперед без направления и конечной точки, но знал, что Нанок был где-то здесь. Он никогда не согласился бы уйти из этого леса.

Зазвонил телефон. Странный номер.

– Саму.

– Правда? Когда?

– Отлично, приеду сразу же.

– Может, пройдет час.

Бежал по болотам и склонам, под большими деревьями, по колышущемуся морю листвы, натирая в сапогах пальцы. Какая-то женщина, собиравшая бруснику, видела Нанока. Он вышел посмотреть на нее, казался ручным, совсем не боялся, хотел познакомиться, вилял хвостом. Знал это! – крикнул я радостно и снова сосредоточился на дыхании. Приближалась зима, и встроенный в пса код активировался. Наследственность вынуждала его прийти к человеку.

Эта мысль сделала мои шаги всемогущими. Они хрустели по вереску, сгребали мох со скалы, рисовали узоры на прибрежном песке у ручья. Я подбежал к машине, тяжело дыша, сел за руль, вытащил из кармана телефон и набрал потными пальцами сообщение:

Привет, какая-то женщина видела Нанока, он был вполне ручной. Дело решится, потом поговорим. С

В телефоне осталась только одна палочка зарядки. Я сунул его в нагрудный карман, чтобы согреть. Выдержал бы он некоторое время, чтобы я смог отправить Ааве радостные вести.

Я выжимал из «Хайлакса» насколько хватало смелости, снова промчался по дороге, отсыпанной гравием, заехал на шоссе, шмыгнул на другую небольшую дорогу, мне не нужно было гадать на перекрестках, потому что проезжал там и раньше. Где я только уже не был.

Нашел место, склон горы в конце тропы, гладь озера по левую руку, оттуда менее километра до следующего водораздела. Нигде не мог найти звонившую, хотя она обещала подождать. Не видел и ее машину, только один след поворота от колес. Может, она устала ждать. Попытался перезвонить. Звонок прозвучал, но женщина не ответила. Я покружился на склоне, не увидел никаких признаков присутствия ни женщины, ни собаки.

Опять обман?

Сколько раз я отправлялся в путь, полный надежд,