Волхв - Сергей Геннадьевич Мильшин

привал. Молчун, покидав в рот сухари с вяленным мясом и запив трапезу водой из меха, ушёл сменить разведчика. Отряд дружинников шагал точно по следам людей Кряжа, уходящих к огромному Кузькиному болоту. Буслай же принёс интересную новость. Чернецу, раненному в плечо, стало хуже. Похоже, у него поднялся жар, и больной теряет сознание и иногда бредит. Бойцы его перевязали. После сели совещаться. Кроме чернеца, с отрядом продвигались ещё трое раненых, и все в ноги – хорошо Кряж с сынами поработал. Их несли по очереди на самодельных носилках. Один, видать, главный при бессознательном чернеце, судя по движению рук, всё призывал бойцов продолжить преследование. Те больше молчали, понуро опуская головы. Видно, простым бойцам приходилось не сладко.

После короткого обеда, погладив потянувшуюся к нему кобылу по щеке, Буслай убежал к Молчуну. Дождавшись, когда немой вернётся, так же одновременно с дружинниками тронулись. Уговорил-таки главный.

Понемногу местность менялась. Уже не так густо вздымались деревья. Под ногами чаще попадались подгнившие стволы, иногда саженными завалами, обходить которые – мучение! Перед очередным высоким буреломом спешились. Молчун, пропущенный вперёд, повёл жеребца и кобылу левее преграды, там же до них прошли и дружинники. Атаман с Клёнкой двинулись следом. Замыкал шествие Верослав. Кое-как перебравшись через растопырившиеся комли и перетащив лошадей, неожиданно попали на мочажину. Под ногами захлюпало, зато деревья расступились. Вместо мрачного леса перед людьми расстелилась саженей на тридцать серо-зелёная поляна, на которой высились кое-где кусты ивы и мелкие берёзки. Следы уходили через проплешину на другую сторону. Прежде чем ступить на нетвёрдую поверхность, атаман задержался, что-то рассматривая. Тугарин беспокойно замычал, вытянув руку. Тут и Смагин разглядел – как будто кто-то машет рукой на границе поляны и леса, да низко так, похоже, над землей.

– Буслай! – атаман рванул через поляну, не выпуская повод перешедшего на неуверенную рысь коня. Очень тонко под копытами и зябко, конь сторожился, беспокойно раздувая ноздри.

За ним дёрнули и Смагин с Молчуном. Клёнка слышал хлюпанье – сзади топал перевозчик. Бежать с мечом неудобно: при каждом шаге оружие стукало по ноге. Смагин старался придерживать его так же, как это делали мужики, но выходило всё равно плохо. Чем ближе они подходили, тем отчетливей видел Клёнка разметавшиеся русые волосы Буслая, залепленные грязью, и руку, вяло поднимающуюся из трясины. Пальцы судорожно хватали расступающийся край густой ряски, а рот скалился. Но взгляд твёрдый, без испуга. Самое страшное в том, что происходило, было его молчание.

Звучно чмокали ноги и копыта, выдираемые из грязи, хрипел рядом Молчун, и раздавалось боязливое пофыркивание коней.

Отпустив жеребца, атаман осторожно прилёг на живот. Конь, отфыркиваясь, потрусил к ближнему берегу.

Зацепив накренённую березку, атаман рывком выдернул остатки корневища из болотины. Толкая деревце перед собой, медленно пополз к замершему Буслаю. Смагин тоже отпустил коня, и тот побрёл в сторону леса, куда уже вышагивали и остальные лошади. Клёнка дёрнулся было поближе к атаману, но Молчун придержал.

– Что? Я помогу.

Тугарин затряс отрицательно головой, крепче ухватив Смагина.

– Ну хорошо, – Клёнка рассудил, что лесные мужики лучше знают, что делать.

Тяжело дыша, рядом остановился Верослав. Молчун наконец отпустил Клёнку. Ещё раз предупредив его движением ладони, чтобы не совался, куда не надо, побежал к лесу, проваливаясь по щиколотку и придерживаясь свежих следов. У берега, перейдя на настороженный шаг, скрылся за стройными пихтами. «За дружинниками смотреть пошёл», – догадался Смагин.

Атаман уже подползал к постепенно погружающемуся Буслаю. Раскинув руки по сторонам, он не шевелился. Примерно в сажени от болотной полыньи, куда провалился русич, Нарышка замер, напряжённая рука протолкнула берёзку. Разведчик крепко ухватился за вершинку. Дождавшись, когда он перехватится покрепче, атаман сдал назад, медленно с натяжкой вытягивая мужика за собой. Ещё чуть-чуть и разведчик выбрался из болотины по пояс. Усевшись на мягкую, слегка провалившуюся под ним кочку, атаман словно верёвку дёрнул берёзку на себя. Русича вытянуло на неверный край провала во весь рост. Отпустив деревце, он кое-как пополз сам, отплевываясь и размазывая грязь по лицу. Добравшись до атамана, разведчик без сил уронил голову на руку.

Отыскав глазами Смагина, Нарышка кивком поманил его. Клёнка приблизился насколько мог быстро. Болото пружинисто качалось под ногами, и волей-неволей он вздрагивал – пример дозорного стоял перед глазами. Также молчком атаман показал подбородком на лежащего Буслая, сделав жест руками, как бы приподнимая тяжёлое. Сообразив, чего от него требуется, Клёнка ухватился за мужика с противоположного бока. Нарышка поднял его со своей стороны. Под сапогами зачавкала мочажина, но пока держала. Клёнка понял, почему атаман позвал именно его, а не Верослава – тот был слишком грузен для этой топи. Разведчик пытался помогать ногами, но они, закоченевшие, не слушались. С трудом дотащили тяжеленного дозорного до твёрдой поверхности на окраине леса. И повалились, громко дыша.

Перевозчик, страховавший позади, поймал за повод коня атамана. Привязав его к ближайшему суку, занялся остальными лошадьми.

Первым повернулся на бок Нарышка:

– А где Молчун? – одними губами прошептал он.

Смагин махнул рукой вглубь леса. Проследив его жест, атаман понятливо кивнул. С кряхтением поднявшись на колени, подполз к ногам Буслая. Ухватив за пятку, он содрал сначала один ботинок, затем другой. Перевернув бледного мужика на спину, погрел руки дыханием, и ладони зашёркали по бледной ступне. Буслай закусил губу. Закончив с одной, атаман переключился на вторую. Постепенно холодная кожа покраснела, и разведчик с облегчением шевельнул пальцами. Запыхавшись, Нарышка отвалился к ближайшему дереву. Некотрое время окраину болота оглашало хриплое дыхание родноверов. Приподнявшись на локтях, дозорный неуверенно сел. Предводитель навалился на тот же ствол с другой стороны. На звук шагов все дружно подняли головы: Верослав подводил кобылу Буслая.

Хмурилось. Клёнка не заметил, когда погода изменилась. Холодный ветер качал тяжёлые пихты. Тревожно поскрипывали ветви, и летала, закручиваясь в буруны, лёгкая зелёная взвесь.

Стряхнув оцепенение, Нарышка поднялся.

– Берём его.

– Сам пойду, – запротестовал Буслай, упираясь кулаками в подстилку.

Придерживаясь за ствол, он неловко поднялся. Атаман и Смагин наблюдали, готовые поймать, если мужику занеможется. Смахнув с лица налипшую грязь, Буслай выпрямился.

– Ну, пошли, коли так, – легко согласился Нарышка.

Зацепив повод коня, который толкался рядом и чуть ли хозяину в рот не заглядывал, атаман шагнул.

Подобрав боты, Буслай на несгибающихся ногах поковылял следом. Его кобыла без понуканий побрела позади, как собачонка. За ней потянулись и остальные лошади. Смагин с Верославом пристроились последними.

Уже в лесу Клёнка понял, что они двигаются не в ту сторону, куда ушёл отряд. Но спрашивать не хотелось. В хвойном сыром бору, заваленном так, что со