Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

Мулаиб. Как мусталит, он не мог быть (и не был) другом низаритов «по определению». Не был он и другом султана Ридвана Халебского, у которого отнял город за несколько лет до того, как на Афамию «положили глаз» сирийские низариты. Мало того! Захватив город, Калаф стал использовать его как свою операционную базу для опустошительных набегов на окружающие земли, снискав себе печальную славу безжалостного грабителя и душегуба (в тогдашних «франкских» землях таких, не обинуясь, называли «рыцарями-разбойниками»).

Низариты, движимые двумя мотивами – во-первых, желанием снискать еще большую благосклонность султана Ридвана путем оказания ему «небольшой дружеской услуги», а во-вторых – желанием обзавестись, наконец, собственной операционной базой – разработали план захвата неприятельской твердыни. В конце концов, их основной задачей считался «дават» – проповедь «благой вести», направленная на обращение в свою веру не только города Алеппо, но, по возможности, всего обитаемого мира, и они не могли себе позволить по-прежнему ассивно почивать на лаврах в стенах древнего Халеба. Подобная самодовольная бездеятельность была чужда, противоречила их вере и характеру. Если верить хронистам – современникам событий, «эзотерики» в очередной раз проявили свою способность искусно усыплять бдительность противника. В месяце джумааде (а по-нашему, по-русски – феврале) 1106 года небольшая группа «саббахитов» появилась у ворот Афамии. С собой они вели огромного серого боевого коня, нагруженного полным комплектом вооружения «франкского» рыцаря (или, по-арабски – фариса).

Низариты крикнули несшим стражу на стене воинам гарнизона, что убили знаменитого крестоносца и теперь хотели бы преподнести коня и вооружение отправленного ими в преисподнюю «неверного пса» достопочтенному Калафу в знак своего глубокого и искреннего уважения.

Стража, недолго думая, впустила низаритов в Афамию – в конце концов, тех было всего шестеро. Достопочтенный Калаф гостеприимно принял их (можно предположить, что человек его пошиба достаточно часто получал подарки и предложения дружбы и помощи от всякого рода людей, могущих стать его союзниками и «подельниками» в вооруженных грабежах). Он накормил и напоил их, после чего удобно разместил на ночь в спальных покоях. Однако, на беду доверчивого Калафа, он (как, впрочем, многие владельцы крепостей и замков до и после него) оказался попросту обведенным вокруг пальца «саббахитами», уже имевшими в Афамии своего человека – тайно проживавшего там «даиса» по имени Абул-Фат(х) из Сармина. Покои, в которых разместили низаритов, находились в непосредственной близости от крепостной стены. Под покровом ночи батиниты, при поддержке пришедшим им на помощь, обращенных Абул-Фатом в «истинную веру», горожан, проделали в этой стене брешь, через которую в город проникли низариты, в большом количестве ожидавшие снаружи, благодаря своим навыкам в искусстве маскировки, не замеченные утратившей бдительность городской стражей. Гарнизон Афамии, не успевший толком понять, что происходит, был захвачен врасплох и уничтожен. Сам достопочтенный Калаф мирно почивал в своей спальне. Если верить аль-Каланиси, «Заметив их (намеревавшихся убить его низаритов – В. А.) приближение, он достойно предстал перед лицом смерти, и тогда один из них набросился на него и всадил кинжал ему в живот. Правитель бросился в башню, чтобы добраться до одной из комнат гарема, но другой убийца нанес ему второй удар, и через несколько минут тот скончался. Криком с башни убийцы объявили о своей преданности аль-Малик Рудвану (и тем самым признали, что действовали от имени и по поручению султана Халеба – В. А.). Сыновья убитого вместе с другими людьми спустились со стены, но сектанты (низариты – В. А.) вступили с ними в схватку и убили несколько человек. Сыну правителя, Мусбиху бен Калаф бен Мулаибу, удалось спастись, и он скрылся в Шейзаре, где пребывал несколько дней, пока ему не разрешили покинуть город».

«Даис» победоносных «саббахитов» Абуль-Фат(х) поторопился известить о захвате Афамии – фактически первом важном территориальном приобретении низаритов (хотя и сделанном ими формально для султана Ридвана – В. А.) в Сирии – своему начальнику Абу-Тахиру в Халеб. Тот поторопился переехать из Алеппо, где чувствовал себя, хоть и свободным, но все-таки пребывающим под «дружеской опекой» султана Ридвана, в свою новую сирийскую резиденцию, где был предоставлен сам себе (хотя и там за ним, естественно следил «худжа» из Аламута). Однако ему, несмотря на достигнутый несомненный успех, было явно рано радоваться. В регионе, кроме ставленников Фатимидов вроде блаженной памяти Калафа Афамийского, действовало немало других военно-политических сил, причем не только мусульманских. В период, когда «франки», пришедшие в Азию с Запада, продвигались, в ходе своего «вооруженного паломничества», вглубь Святой Земли, одним из их наиболее выдающихся предводителей был южноитальянский норманн Боэмунд Тарентский. Это был типичный норманнский авантюрист, потомок викингов, «искатель добычи и славы за морями», овеянный флером многочисленных романтических легенд, но в то же время – искусный мастер политической интриги, умевший втереться в доверие и к другим вождям Крестового похода, и к их «заклятому другу» – «византийскому» императору. Боэмунда сопровождал в походе его племянник Танкред, унаследовавший от родного дядюшки его воинственность и страсть к политичским интригам, но не его обходительность и не его личное обаяние, помогавшее Боэмунду очаровывать людей, когда это входило в его планы. Когда государственные дела потребовали присутствия Боэмунда, ставшего в завоеванной «франками» части Святой Земли князем Антиохийским, какое-то время в Италии, он оставил Танкреда управлять Антиохией в свое отсутствие. Танкред был явно в курсе того, что Афамия перешла в руки низаритов (поскольку прежний владелец города – Калаф – не раз досаждал Антиохийскому княжеству своими стремительными и опустошительными набегами). Вскоре после захвата Афамии «саббахитами» войско Танкреда появилось под ее стенами. С собой Танкред вез ценный «двуногий груз» – захваченного правителем Антиохии в плен низаритского «даиса», да к тому же – и родного брата Абуль-Фат(х)а из Сармина. Если верить аль-Каланиси, правитель Антиохии потребовал от афамийских батинитов установленный выкуп за их плененного им «даиса» и, получив условленную плату, удалился, не причинив городу никакого вреда и заключив с низаритами перемирие.

Однако засевшие (как им казалось, навсегда) в Афамии «саббахиты» наслаждались покоем недолго. В месяце мухарраме (сентябре) того же 1006 года Танкред вернулся, на этот раз – с твердым намерением захватить Афамию. Большинство тогдашних городов, крепостей и замков брались не приступом, а измором. Так же поступил и Танкред. Он настолько плотно обложил Афамию кольцом осады, отрезав ее от источников продовольственного снабжения, что низаритский гарнизон, осознавший безвыходность своего положения, был вынужден сложить оружие. Для Абуль-Фат(х)а, благодаря интригам которого город в свое время достался низаритам, последствия сдачи Афамии были самыми печальными. Танкред действовал в союзе с мусталитом по имени Мусбих ибн (бен) Мулаиб – родным братом Калафа, прежнего правителя Афамии, закланного «кинжальщиками»