Французская тропа - Вальдемар Лысяк

физически и духовно, они лелеяли в сердцах тоску по возрождению и ожидали "чего-то", что придет к ним с неба. Ну точно так же, как и в Средние века. Кошмарная бедность, голод и эпидемии всегда вызывают один и тот же сорт мистического безумия, находясь в котором, люди очень легко поддаются сверхъестественному.

Весть об "индейском Мессии" распространялась через Монтану и Вайоминг, Небраску и Дакоту, Техас и Оклахому; эту весть передавали из уст в уста, она побуждала чувства и давала надежду. Индейцы шептались, что это сам Сын Божий, о котором рассказывали миссионеры, и который когда-то пришел на землю, чтобы спасти людей, но бледнолицые распяли его на кресте. Теперь же, по воле Маниту, он возвращается, чтобы отомстить белым и спасти свой краснокожий народ.

Под конец 1889 года сиу узнали от племени арапахоэ, что лагерь "Мессии" находится над Озером Уокера в Неваде. Два воина, которым поручили провести разведку, отправились в дальний путь, как правило, наполненный опасностями и помехами. Чем ближе к цели они подходили, тем большее изумление их охватывало. Когда они вступили на территорию шошонов, на которой до сих пор одинокий сиу становился, после пересечения границы, "живым трупом", никто их не зацепил, потому что все танцевали. С ними братались и приглашали в танец. Потом они сели в поезд и добрались до земель пайюта, на которых до сих пор не становилась нога сиу. Повсюду их приветствовали улыбки и глаза, не совсем в сознании от неустанного танца. В конце концов, они предстали перед лицом "Мессии".

Индейский Мессия", полукровка пайюта, звался Уовокой (Wovoka), хотя в детстве его звали Джеком Уилсоном, поскольку его воспитывала белая семья Уилсонов. Никогда он выезжал за пределы своей родной Долины Мейсон, разговаривал только на языке пайюта с небольшим добавлением слабенького английского. Когда два эмиссара сиу прибыли к нему, Уовоке было 35 лет. Воины сиу узнали, что у него было "видение" во время "смерти солнца" (затмения), что потом он встречался с Богом и видел в окружении Наивысшего Духа всех индейцев, павших в бою – радостных и омоложенных. Бог сказал ему: "Возвращайся к народу моему и прикажи, чтобы жил он в братской любви". Помимо того, Уовока призывал проводить танцевальные обряды, утверждая при этом, что каждого, принимающего в них участие, перестанут брать пули, и, таким образом, он легко победит бледнолицых. Два посланника возвратились к своему племени, и сиу погрузились в танцевальном безумии, которое уже охватило огромные пространства индейских резерваций в нескольких штатах.

Эти танцы называли "танцами привидений" или "танцами смерти", поскольку много танцующих по их ходу умирало. Танцы длились по несколько дней, даже недель. Миссис Джей Финли, жена почтового чиновника из резервации Пайн Ридж, оставила описание танца смерти, в котором четыреста восемьдесят сиу танцевали непрерывно трое суток, не принимая при этом воды или пищи. Какая-то часть из них упала на землю, чтобы уже никогда не подняться. В результате таких танцев, в племени сиу огалалла количество женщин резко возросло по отношению к числу мужчин.

Танцы смерти дали правительству соединенных Штатов повод окончательно расправиться с сиу. Их последнего великого вождя, Сидящего Быка предательски убили; а 29 декабря 1890 года, над ручьем Ваундед Ни, 7 полк кавалерии США, мстя за Литтл Биг Хорн, застал врасплох триста безоружных сиу огалалла (среди них было всего восемнадцать воинов) и расстрелял всех до последнего грудного ребенка.

Уовока умер в забытьи в 1932 году. Танцы смерти, которые он возбудил, были теми же самыми "данс макабр", что и в средневековой Европе, подобными по причинам и идентичными в последствиях. Движущей силой для них был всеобщий психоз, порожденный войнами, голодом, болезнями, предрассудками и страхом с одной стороны, но и глубинной верой, презрением к текущей жизни и жаждой вечной жизни – с другой стороны. Несложно вспомнить этих краснокожих детей на дорогах Бретани, причем, не только по причине "Танцев смерти". На многих здешних кладбищах остались могилы красекожих солдат, которые станцевали на этой земле свой последний танец во время наступления союзников.

В ХХ веке танцы смерти вновь воскресили "сверхчеловеки". Пророческой была написанная Онеггером в 1938 году оратория Danse des morts (Танец мертвых) для трех солистов с хором. И кто же не помнит того, что произошло потом? Для каждого из нас, дажк у тех, кто видели все это лишь в кино, память по-разному рисует пейзажи из-за стен, украшенных надписью "Arbeit macht frei" ("Работа делает свободным"). Дымящие трубы крематориев, казни, избиения, чудовищные абажуры из человеческой кожи и коврики из волос… Я же вижу нечто иное. Я вижу цыганский оркестр, играющий "Танго Милонга" или какой-нибудь восточноевропейский романс, и огромные черные глаза ребенка, танцующего на фоне колючей проволоки.

Но вернемся к танцу смерти в искусстве. Во Франции сохранилось несколько наиболее оригинальных представлений "данс макабр": уникальное скульптурное из атриума монастыря Сен-Маклу в Руане; живопись по дереву в Бар-сюр-Лу неподалеку от Ниццы, в Ферте-Люпьер (Йонн), в Страсбурге, в Ла Шез-Дью. В Бретани находится больше всего реликтов "танца смерти". И это не случайно. Мотив смерти проявлялся в культуре этого региона с ностальгической манией; если верить Генриху Куфеллеку, это была "типично бретонская" тема. А почему бы и не верить? Большая часть документов, которыми воспользовался Анатоль Ле Браз в своей замечательной работе "Легенда смерти на армориканской земли", рождена на той части Бретани, на которой располагается Кермария-ан-Искуит. В Трегорае.

Я видел два бретонских Танца смерти, второй в Кернас-кледен, а первый – в Кермария-ан-Искуит. В старенькой церквушке этого городка, где с левой стороны портала в неглубокой нише молится святой Петр, настолько изъеденный солнцем, ветрами и дождями, словно по нему прошелся стальной гребень, высоко под деревянным сводом тянется горизонтальная полоса, сложенная из множества кадриков – хоровод танца смерти. В отдельных кадрах, разделенных опорными столбами галереи (нарисованными), представлены фигуры смерти и людей различных состояний и профессий.

Эта извлеченная из под позднейшей штукатурки и находящаяся в катастрофическом состоянии фреска, рисунок которой сделался нечетким, а цвета выгорели, обладает собственными тайнами и типовыми признаками. Странная вещь – я, который повсюду, в каждом достижимом для себя месте на карте и в самом себе, все время ищу "зачарованные острова", галактики тайны и оригинальности, в Кермария-ан-Искуит повернулся к тайне спиной и протянул руки к стандарту. Мне глубоко наплевать на то, над чем размышляют историки искусства: почему в Кермария-ан-Искуит смерть, стоящая между монахом и ростовщиком, представлена не в виде мумифицированного трупа или скелета, как это обычно делалось раньше, но в