Кинжальщики. Орден низаритов без легенд и мифов - Вольфганг Викторович Акунов

не захвачена, а куплена в 1113 году у владевшего ею мусульманского военного предводителя (отнявшего этот рибат у «франков» годом ранее). Под руководством энергичного сирийского «даиса» Абуль Фат(х)а Кадмус превратился в оперативный центр, действуя из которого, восточные измаилиты осуществили целую серию новых захватов. «Франкам» не удалось использовать свои первоначальные успехи, достигнутые на прибрежных равнинах, для проникновения вглубь Сирии. Воспользовавшись безуспешностью этих попыток «многобожников», низаритам удалось расширить «паутину» своих крепостей. Одна из них – Кариба – была отнята батинитами у «франков» в 1137 году.

Из дошедших до нас источников явствует, что осуществляемые низаритами операции отличались крайней жестокостью. Во время очередного нападения низаритов на Шайзар один из защитников крепости по имени Хаммам аль-Хадж сошелся в рукопашной схватке один на один с батинитом. Измаилит держал в руке кинжал, Хаммам аль-Хадж – меч. В ходе поединка «эзотерик» ранил его своим кинжалом, Хаммам же рубанул его мечом по лбу повыше глаз. Удар меча проломил «саббахиту» череп, так что его мозги вывалились наружу и расплющились о землю. Хаммам – вне всякого сомнения, бывалый воин, повидавший в жизни всякое – испытал такое отвращение при виде мозгов «нечестивца», размазанных по лику «матери – сырой земли», что, выронив окровавленный меч, изверг наружу содержимое своего желудка…

Ярко выраженный фанатизм движений, подобных низаритскому, и жестокость осуществляемого ими (и против них) террора, как, впрочем, и кровавый и беспощадный характер средневековых войны вообще, могли бы служить самым верным противоядием для поклонников излишне романтичных представлений, мифов и легенд о низаритах. Могли бы…, но почему-то не служат…

Впрочем, крупнейший успех, ожидавший «саббахитов» в Сирии, был еще впереди. Примерно в пятидесяти километрах к северу-востоку от Хомса, на краю горной цепи под названием Джабаль Махра, стояла крепость под названием Мази-ят, или Масьяф. Она была захвачена низаритами хитростью (сели верить аль-Каланиси) в 1140 году. Занимавшая выгодную с точки зрения обороны позицию посреди скалистых утесов, она величественно взирала сверху на простиравшуюся внизу равнину. Мощные, массивные стены крепости казались способными выдержать любой штурм. Подобно многим аналогичным горным опорным пунктам «саббахитов» в Персии, она представлялась идальной базой для распространения батинитского «давата» в Сирии. Со временем она превратилась в их новую штаб-квартиру в регионе – нечто вроде сирийского эквивалента величественного и неприступного Аламута. Наконец-то «эзотерики» смогли начать утверждаться в Сирии. Захват Мазията стал важной вехой подлинного взлета низаризма в Сирии. К концу XII века «франкский» хронист и архиепископ Тирский Гийом, или Гильом (называть его «Вильгельмом», по мнению известного отечественного историка эпохи Крестовых походов академика Михаила Абрамовича Заборова, неправильно), утверждал в своей «Истории деяний в заморских землях», что число крепостей низаритов в Сирии равнялось десяти, а число их сирийских приверженцев достигало шестидесяти тысяч (о существовании иранских низаритов «латинский» хронист, как и его собратья по перу, похоже, ничего не знал и даже не догадывался).

Несмотря на все временные трудности, низариты Сирии выжили и, пережив тяжелый период, перешли от «глухой» обороны к экспансии. Они смогли успешно отразить многочисленные попытки противников, в том числе даже прославленного Имад ад-Дина Зенги (Занги) – сына Бури, видного мусульманского военачальника, правителя Мосула и Халеба, выбившего «франков» из первого завоеванного теми в ходе «вооруженного паломничества» на Ближний Восток города – Эдессы (современной турецкой Шанлыурфы), передового оплота левантийских «франков» против тюрок – разорвать и уничтожить сплетенную «саббахитами» в Сирии «крепостную паутину». К середине XII века сирийские низариты постепенно стали чувствовать себя в «осваиваемом» ими регионе более уверенно. На основе, заложенной в эти годы, низариты Сирии смогли добиться максимальной эффективности своих действий, поразив их размахом, в первую очередь, «франкских» летописцев.

Однако образ, или, говоря по-современному, имидж ордена низаритов постепенно изменялся. Происходившие события выдвигали их как бы на первый план в восприятии «франков», благодаря чему мифологизированный теми образ «ассасинов» принимал все более экстремальные формы. Примечательно, что видные представители «франкского» лагеря в Леванте, похоже, не значились в низаритских списках «предназначенных к ликвидации объектов», несмотря на периодически происходившие вооруженные столкновения батинитов с «многобожниками»-крестоносцами. Как видно, у низаритов имелись в то время более приоритетные цели и «мишени», и потому они, в общем и целом, игнорировали «франков», за исключением тех довольно редких случаев, когда действия «латинян» напрямую противоречили интересам низаритов.

Мало того! Временами низариты Сирии действовали совместно с крестоносцами, хотя и не всегда успешно. В 1145 году предводитель «ассасинов» – курд (то есть представитель иранской народности) Али ибн Вафа – присоединился к «франкам», возглавляемым князем Антиохии Раймундом в походе на Нур эд-Дина, атабека Халеба – «восходящей звезды» суннитов в Сирии, поклявшегося выбить «франков» из Антиохии (как Зенги – из Эдессы, пятью годами ранее) и совершить ритуальное омовение в водах Срединного моря. «Многобожники» по-прежнему удерживали всю прибрежную полосу Сирии, и потому выход к Сирийскому морю имел важное символическое значение, как для «муслимов» вообще, так и для Нур эд-Дина – в особенности, как поистине неоценимое для его престижа «воителя за веру» в глазах всего «дар-аль-ислама». «Дайс» сирийских низаритов Али ибн Вафа посчитал для себя выгодным вступить в союз с «многобожниками», поскольку понимал огромную угрозу, исходящую делу «эзотериков» от Нур эд-Дина (чье имя означает по-арабски «Свет Веры»), и потому (если верить британскому историку Крестовых походов сэру Стивену Рансимену), ненавидел мусульманина-суннита Нур эд-Дина гораздо сильнее, чем «многобожников»-христиан. Совместному «франкско»-низаритскому предприятию сопутствовал определенный успех, поскольку «заклятым друзьям» удалось ошеломить Нур эд-Дина внезапным нападением. Когда же вновь собравшийся с силами Нур эд-Дин через год осадил крепость крестоносцев Инаб, и «франки» со своими батинитскими союзниками поспешили на помощь осажденным, результат столкновения оказался прямо противоположным. Мусульманский «аскар» (то есть войско) численно превосходил «франко»-низаритский, но «франки», вопреки советам осторожного Али ибн Вафа, препочли во что бы то ни стало ударить по сарацинам и заставить последних снять осаду с осажденного Инаба, чей гарнизон был на грани голодной смерти. 28 июня 1149 года «франки» и их низаритские союзники расположились на ночь лагерем неподалеку от крепости Инаб, в урочище, известном как «Источник (Водоем) Мурада». Проснувшись на рассвете, они обнаружили, что за ночь были, под покровом темноты, окружены «аскаром» Нур эд-Дина.

Окруженным не оставалось ничего иного, кроме как попытаться силой оружия вырваться из окружения, но эта попытка оказалась безнадежной. Тем более, что к невыгоде «франков» и низаритов, поднявшаяся внезапно песчаная буря дула прямо в лицо «франкской» тяжелой коннице – единственной надежде союзного войска на выход из окружения. Последующий ход сражения напоминал скорее бойню. Военные усилия Нур эд-Дина увенчались на этот раз полным успехом. Его главные противника – Али ибн Вафа и Раймунд