Дикая собака - Пекка Юнтти

легкий туман. Только центральная часть озера еще не замерзла. Черные воды Тенгелиё струятся сквозь белый ледяной покров тонким, расширяющимся к середине ручейком, как вульва матери-земли.

– Этого человека звали Аарно Илмари Ярви, – говорю я, и Аава словно пробуждается.

– Что?

– Да, так. Он самый. Он был много старше меня.

Аава разводит руками, подыскивает слова, но не может сказать ничего, кроме как ох-хох.

– По-моему, тебе стоит прочитать эти письма.

– Не настаивай, бабуля. Не сейчас. Схожу когда-нибудь потом.

Продолжаем сидеть. Рвота и понос бурлят в моем животе одновременно. Слова делают это, слова, которые я проглотила так глубоко, что все эти годы не могла даже вспомнить, что они существуют, а теперь их нужно откопать наружу до последнего слога.

– Я родила ему ребенка, – говорю я и чувствую, как Аава шевелится рядом со мной. – Мальчика, – произношу я, и слово проходит сквозь меня, как электрический разряд. Аава вскакивает.

– Какого черта! – кричит она, и я вижу, как она начинает раздуваться. Это растущая грозовая туча, она поглотит все вокруг, прежде чем разразится. В этом она пошла в меня.

– Но у тебя же только один сын!

– Мауно научился с этим жить. Принял Оуту как собственного сына. Для твоего отца это было гораздо тяжелее. Мауно я все рассказала до того, как он родился. Никто больше ничего не знает об этом, – говорю я и замолкаю в ожидании, когда разразится гроза.

Но этого не происходит.

– Но дедушка Мауно…

– Мауно – не твой кровный дед.

– Дедушка Мауно – мой дед, – вспыхивает Аава, и я вижу, что молния находит выход из тучи. – Дедушка Мауно – лучший дед и самый замечательный человек из всех окружающих. Вы все вместе взятые – сатанинская рать, сумасшедшие лжецы.

– Но это правда.

– Я не верю тебе! О черт, бабуля, еще и это.

– Не ругайся. Старики слышат.

– Не мели ерунду, здесь нет других стариков, кроме тебя. Никогда не было других. Все это – сказки, сказки старой беспамятной старушенции…

– Стыдись, – обрываю я, и Аава замолкает. Я пытаюсь успокоиться. Закрываю глаза, глубоко дышу. – Все на бумаге. Поезжай на лыжах в хижину и прочитай, тогда нам не нужно будет спорить.

– Послушай, бабуля, мне кажется, что с этого места я поеду на лыжах к черту и очень сердитая.

Аава смотрит на меня. В ее глазах сверкают молнии. Она резко поворачивается и отправляется к дому.

– Сумасшедшие, – повторяет она снова и бросается бежать.

Кто бараном родился, бараном и умрет.

Ветер шумит в кронах и сбрасывает снег с ели Арвиити. Вместе со снегом падает ветка. Поднимаю ее. Это не большая ветвь, но и не прутик.

– Что бы это значило, – спрашиваю я у дерева, но оно молчит, ни звука. – Извини, – говорю я от имени Аавы. – Да, я знаю, что здесь неуместно сыпать ругательства.

Встаю. Аава стремительно шагает к дому. Она сбивается с тропы и, качнувшись, хватается за березу. Дерево стряхивает ей снег за шиворот. Она вытаскивает мокрый снег из-под воротника и сыплет проклятиями, жужжа как шмель.

Вот она, горемычная крошка, уходит. В конце концов все от нас уходят, думаю я, достаю из пакета анорак и разворачиваю. Аава уже успела добраться до двора. Сейчас или никогда.

Поднимаю анорак над головой двумя руками. Налетевший с реки ветер надувает полы куртки, она полощется – красная и грешная, как российский флаг. Затем я набираю в легкие воздух и кричу имя своей крошки.

Самуэль

День двадцать шестой

Сижу за столом всю ночь. Изба холодная. Не было сил растопить. Скрестил руки и пытаюсь молиться, но обратной связи нет. Зачем ему, который там, где-то, меня слушать или мне помогать. Устаю и засовываю руки в карман. Так лучше. Меньше мерзнут.

Утром посланники смерти наконец-то приходят. Боялся я совершенно напрасно. Это совсем не так страшно. Слышу их рыскающие шаги за дверью. Они подступают со всех сторон, крадутся к хижине. За задней стенкой что-то стучит, они повсюду. Скребутся за дверью. Затем кто-то касается дверной ручки.

– Сюда! Что вы там медлите. Вот он я.

Но никто не заходит. Они развлекаются. Я смотрю в окно, но не вижу ничего, кроме белизны. Ну, хорошо же.

Вскакиваю, скамья летит на пол в сторону нар. Пинаю дверь с силой и кричу, чтобы доводили свое дело до конца, я готов к суду старой ведьмы.

Нанок сидит перед дверью и виляет хвостом.

– Нет… что ты… пришел назад.

Бессильно оседаю у двери. Нанок тотчас же пробирается между моих ног и лижет лицо.

– Привет, мальчик, ты скучал? И я тоже. Думал о тебе всю ночь.

Я обнимаю тебя, а ты меня. Так делают друзья.

Нанок навострил уши и смотрит на озеро. Прикладываю руку чашечкой к уху. Теперь и я слышу. Это же… Песня?

…уточка плывет

Там прорастает надежда Тенгелиё

Сквозь бурю и сладостный зной…

– Так красиво, правда? Я знаю, что Аава и твой друг тоже. И ты скучаешь. Но Аава придет, и скоро мы снова будем вместе, все трое.

Мы сидим на ступеньках, я и мой белый вожак, сидим и ждем, и небесные краны вновь открываются.

– Смотри, Нанок, идет снег, словно падающие куропатки, красивые белые птицы. Слышишь, как они опускаются, одна на другую?

– Это зима. Зима – это наше время.

Послесловие

Чрезвычайно признателен математику Пьеру Луи Моро де Мопертюи (1698–1759), писателю и главному лесничему Аарне Эркки Ярвинену (1891–1963) и аляскинскому хаски Наноку (2006–2014) за их невероятные жизненные истории, из которых я почерпнул сюжет. Персонаж Аарно Ярви был вдохновлен Аарне Ярвиненом, но полностью вымышлен.

Проект был долгим, многие помогали мне даже без просьб. Спасибо всем.

Особо хочу поблагодарить Сеппо Сараспяя за поддержку, оказанную в процессе создания романа.

Выражаю признательность Йенни Ряйня, Анне Руохонен и Мийле Канкаанранта за высказанные идеи и обсуждения.

Спасибо Юхо Юлипесса, Аки Хольку и Антти Й. Лейнонену за инструктаж по миру Нанока и аляскинских хаски.

Спасибо Лалли Мустакиллио за песню и музыку.

Благодарю за помощь Матти Никкиля, Юсси Сии какоски, Юхо Кунелиуса, Леэну Коскела, Марию Пеура, Йоуко Сирккала и Ари Савикко.

Спасибо моему редактору Салле Пулли за поддержку на ранних этапах написания романа и бескомпромиссность при его завершении.

Спасибо, Янне Симонпойка Утриайнен, за проведенное вместе время.

Спасибо, мама, что дала мальчику в руки книгу.

Спасибо, Риикка, за то, что ты все еще здесь.

Песня Тенгелиё

Мы прячемся