Властелин Атласа - Колин Фалконер

— кормом для мулов и ослов. Полуголые водоносы, одетые в козьи шкуры, с гирляндами медных фляг на шее, бродили в толпе, выкрикивая: «Альма, альма!». Вокруг шатались отбившиеся от хозяев верблюды, добывая себе пропитание прямо в пыли. По краям площади стояло несколько деревянных навесов, где торговцы зазывали покупателей, предлагая жилеты и кафтаны кричащих расцветок.

Какие-то люди сидели на корточках в кругу вокруг сказителя. Чуть дальше они миновали другую толпу, уставившуюся на дрессированную обезьяну на длинной цепи. Она была одета в красную тунику и тарбуш. Гарри вспомнил шарманщика из Ламбета с его маленьким капуцином, выступавшим на конце веревки. Как ни крути, а индустрия развлечений к обезьянам не слишком добра.

Откуда-то донеслись звуки там-тамов и мавританской флейты, игравшей из рук вон плохо. Но его лошади, казалось, это понравилось: она подняла голову и пританцовывала, словно двигаясь в такт музыке. Впервые она проявила хоть какие-то признаки более приятного нрава.

Музыканты, похоже, состояли на службе у заклинателя змей. Они стояли позади него, возмещая шумом то, чего им не хватало в технике.

Проезжая мимо, Гарри увидел, как мужчина достал из корзины змею, сделав испуганное лицо, будто и вправду верил, что несчастное создание может его укусить. Он придержал лошадь, чтобы посмотреть. Змея, как он знал со времен службы в Египте, была обыкновенным африканским ужом, не опаснее трехдневного котенка. Но мужчина разыгрывал настоящее представление: он яростно трясся, танцуя перед толпой, стонал и кричал, словно и впрямь опасался за свою жизнь.

Внезапно он высунул язык и позволил змее впиться в него клыками, а затем побежал к Гарри; змея болталась у него изо рта, а зрители ахали и отшатывались.

Гарри пошарил по карманам — все, что у него было, это пенни. Он бросил монету заклинателю.

— Будешь в следующий раз в «Короне» в Ламбете, купи себе кварту джина!

Один из музыкантов отделился от своего маленького оркестра и пошел по кругу, собирая медяки в тамбурин, пока заклинатель доставал из корзины кобру. Он осторожно держал ее за шею, показывая зевакам и позволяя им полюбоваться ее клыками. Без сомнения, яд он сцедил заранее. Гарри как-то водил Люси на подобное представление в Александрии, и она визжала и обзывала заклинателя змей неподобающими леди словами, когда тот ткнул змеей ей в лицо.

— Гарри!

Он обернулся. Джордж и их эскорт ждали его.

— Куда спешить? Мы уже на месте.

— Я не могу тебя потерять. Ты единственный, кто знает, как стрелять из пушки.

Когда они покинули площадь, над городом нависло запустение; многие глинобитные дома лежали в руинах. Он походил на город, который разграбили захватчики, да так и не оправившийся после этого. Большие участки земли и щебня были завалены потрохами и отбросами — владения рычащих, тощих, как скелеты, желтых псов, диких, словно шакалы.

Песок был повсюду: в переулках, в сугробах, наметаемых на развалины мечетей и давно покинутых лачуг. Солнце поднялось в зенит, и стало невыносимо жарко; не прошло и часа с их въезда в город, как они с головы до ног покрылись грязью и пылью, летевшей из-под копыт их лошадей.

Все вокруг казалось одного и того же унылого, грязно-серого цвета; город, как пробормотал Джордж, выглядел так, будто его построили из сухого верблюжьего навоза. И вдруг, завернув за угол, они наткнулись на потрясающе красивый фонтан, украшенный яркой зеленой плиткой, достойный султанского дворца.

На фонтане была надпись: «Шраб-у-шуф». Арабский, который Гарри выучил во время службы в Алжире, вернулся к нему за время пути от побережья, и он прочел: «Пей и любуйся».

Наконец они выехали в более богатый квартал с пыльными открытыми пространствами и обнесенными стенами садами. Он разглядел верхушки пальм, олив и апельсиновых деревьев, и тонкие зеленые стволы кипарисов.

Впереди возвышались стены Касбы. Они проехали через каменные ворота на огромную площадь, где их встретил рев труб. Громадные деревянные двери захлопнулись, отрезая адское видение снаружи, и они очутились в раю цветов и фонтанов, в оглушительной, внезапной тишине.

Их эскорт провел их через ворота в другой двор, с одной стороны которого стояла мечеть. Они поехали по длинной прямой дороге, мимо казарм, и наконец достигли того, что, как им сказали, было дворцом султана.

«Дворец», пожалуй, было неверным словом, подумал Гарри. Он ожидал чего-то внушительного, грандиозного, вроде Версаля. Вместо этого он увидел несколько павильонов и киосков с мавританскими арками, разбросанных по огромному, раскидистому саду из апельсиновых и лимонных рощ. Остроконечные крыши из глазурованной зеленой черепицы венчали золотые шары, сверкавшие на солнце.

Джордж указал на зеленый флаг султана, развевавшийся на башне.

— Кажется, мы прибыли, — сказал он. — Надеюсь, нам принесут воды.

— Стакан джина был бы еще более кстати, — сказал Гарри.

Песок скрипел на зубах. Он был повсюду: в волосах, в одежде, под ногтями.

Они остановили лошадей под апельсиновым деревом. Джордж на мгновение прикрыл глаза в прохладной тени и вдохнул аромат цветов.

— Чувствую, худшее позади.

— Слава богу, — сказал Гарри.

Их эскорт из четырех человек развернулся и уехал. Три недели они провели в их компании и так и не узнали их имен.

— Даже не попрощались по-дружески, — сказал Гарри. — А ведь такие очаровательные спутники.

Он качнулся в седле. Он бы с радостью рухнул на землю и свернулся там калачиком. Ему хотелось только спать.

— Клянусь, две моих щеки обгорели на солнце, а две другие, кажется, приварились к седлу.

Джордж осторожно спешился, и Гарри последовал его примеру. Он издал стон чистого облегчения. Его бриджи казались наждачной бумагой. Было больно даже идти.

Во дворе, среди апельсиновых и оливковых деревьев, были разбросаны караульные шатры. Чернокожие в красных тарбушах и белых кафтанах сидели вокруг, пили чай, играли в карты и не обращали на них ни малейшего внимания.

— Бохара, полагаю, — сказал Джордж. — Черная гвардия, отборные люди султана. Может, научишь их играть в баккара. Выиграешь немного денег.

— Скорее, проиграю. Было бы на что.

Ворота с железной решеткой распахнулись, и появился человек, который пересек двор, направляясь к ним, с любопытной, переваливающейся походкой непристойно толстого человека. С рыжей бородой и бледной кожей он больше походил на тучного ирландца, чем на араба, подумал Гарри. На нем был белоснежный хаик поверх изумрудно-зеленого кафтана, а в середине тюрбана красовался рубин размером с бильярдный шар.

Его сопровождал эскорт солдат в белых одеждах, тюрбанах и с кривыми мечами.

— Встречающая делегация, — сказал Джордж.

— Больше