Падение Робеспьера: 24 часа в Париже времен Великой французской революции - Колин Джонс

– Все заговорщики теперь вне закона. Долг всех республиканцев – убить их. Пантеон ждет того, кто принесет нам голову Анрио!

Этот безумный декрет, поспешно принятый в момент надвигающейся катастрофы, имеет большие последствия. Декрет об объявлении вне закона – это уже гораздо более высокий и категоричный уровень, чем просто ордер на арест или mise en accusation, обвинительный акт. Лица, объявленные вне закона, формально приравниваются к врагам народа. Будучи схваченными, они лишаются права на суд. Одного опознания достаточно, чтобы их можно было увести на казнь. Такого рода мера восходит к закону от 19 марта 1793 года, который был направлен против вандейских повстанцев, захваченных с оружием в руках. Введенный не кем иным, как Сен-Жюстом, Закон 23 вантоза[783] (13 марта 1794 года) расширил сферу ее применения: теперь она применяется и к лицам, скрывающимся от правосудия. Накал эмоций только что устранил препятствия на пути к казни предполагаемых заговорщиков против Конвента. Ведь в эту категорию попадают лица, скрывающиеся от правосудия или сопротивляющиеся приговору о заключении в тюрьму. Не относится ли к ним Максимилиан Робеспьер?

20:45

ЗАЛ ЗАСЕДАНИЙ КОС, ДВОРЕЦ ТЮИЛЬРИ

Члены КОС усердно работают за зеленым столом в зале заседаний комитета в южной части дворца Тюильри. Да и когда они не работали? Это депутаты могут наслаждаться ужином, у членов же КОС перерывы на еду короткие: некогда, работа ждать не станет.

Поскольку двое членов КОС находятся в командировке за пределами Парижа, а трое – в тюрьме, административные задачи[784] перешли к шести оставшимся. Но КОБ протягивает руку помощи. Леба в тюрьме, Давид – на больничной койке, Жаго сказался больным, а Лавикомтери странным образом залег на дно. Но остальные члены КОБ активно участвуют в сегодняшней деятельности. Некоторые из них находятся в своих кабинетах в особняке де Брионн, хотя в момент налета Анрио в 17:00[785] там присутствовали, по-видимому, только Амар и Рюль. Вадье, который сошел с авансцены после своей яростной атаки на Робеспьера в Конвенте, плотно окопался за своим зеленым столом. Вместе с Вулланом они опустили головы и засучили рукава: кризис, дел по горло.

Принимая решения, члены комитета не диктуют приказы своим подчиненным. Вместо этого они пишут их от руки и передают по кругу, чтобы их подписали присутствующие; затем уже скопища клерков делают копии и получают новые подписи. Лихорадочная работа идет в темпе, соответствующем циклу поступления отчетов. Временами документы оказываются оформлены не вполне аккуратно. Чтобы изобразить в некоторых декретах видимость единства и силы правительства, само собой разумеющимся полагается, что они подписаны всеми его членами. Один или два указа даже вышли с подписями прикованного к постели Давида. Большую часть полицейской работы выполняет КОБ, но и КОС вносит посильный вклад в некоторые, нередко случайные, распоряжения. 9 термидора – не самый подходящий день, чтобы пунктуально соблюдать принцип разделения полномочий внутри правительства. На счету каждый человек.

Между комитетским залом, кабинетами КОБ и (с 19:00) залом Конвента, депутаты которого должны быть в курсе событий и иметь достаточную силу духа, постоянно снуют люди. В то время как Колло с перерывами исполняет обязанности председателя ассамблеи, Барер и Бийо продолжают играть привычную для них роль рабочих лошадок комитета. «Специалисты» КОС выкраивают время, чтобы отвлечься от принятия коллективных решений и заниматься непосредственно своими департаментами. Ленде, например, как обычно с полной самоотдачей, решает вопросы продовольственного обеспечения[786] – находя время для распоряжений об оплате найма мулов на альпийском фронте, обеспечении мясом парижских мясных лавок, производстве эспадрилий для армии и использовании бретонских водорослей для производства соды в промышленности.

Однако уже несколько часов правительственным комитетам ясно, что успех сегодня не был ни полным, ни таким уж явным, как это казалось в 16:30, когда сессия Конвента разошлась на перерыв. Первоначально они полагали, что после того, как арестованных депутатов развезут по тюрьмам, потребуется лишь обеспечить печать и быструю рассылку по городу ключевых декретов Конвента. Плюс обычная полицейская работа – разобраться со сторонниками и лицами, близко контактировавшими с арестованными.

Правительство оказалось наивным во многих отношениях. Во-первых, оно отправило домой отряд НГ секции Коммуны как раз в тот момент, когда тот предложил защитить Конвент от надвигавшейся со стороны Коммуны угрозы – угрозы, которую члены отряда видели своими глазами у здания Коммуны. Во-вторых, правительство ожидало, что, когда Анрио арестуют, он безропотно с этим смирится. В-третьих, предположение, будто Коммуна примет арест Робеспьера без протеста, было слишком самонадеянным. Возможно, комитеты правительства думали, что сама полнота их победы в зале Конвента (за арест Робеспьера и его коллег голосовали единогласно) обяжет Коммуну отнестись к его решению с должным уважением и повиноваться ему. Они не предвидели, что Флёрио, Пайян и Анрио примутся действовать импульсивно – и проявят бешеный темперамент. Как будто нарочно, чтобы усугубить свое положение, они направляют в мэрию новый отряд полицейских[787] – рассчитывая, что те, кто сейчас там находится, ему сдадутся, – на деле же арестуют как раз тех, кого отправило правительство.

Словно и этого всего недостаточно, правительственные комитеты, купавшиеся в самодовольстве, не уделили должного внимания печати и распространению прокламации, которую Барер утвердил на собрании в начале утреннего заседания. Возможно, сторонник Робеспьера Мартиаль Эрман[788] намеренно тормозил процесс ее печати в типографиях Конвента, чтобы дать Коммуне больше времени на то, чтобы донести свои идеи. А возможно, казалось, что теперь, когда все арестованы, газетные публикации не так уж и важны. Рейд Анрио и внезапное пришедшее после 7 часов вечера осознание, что в городе далеко не все благополучно, побудили КОС отдать приказ о немедленном распространении документа. Но даже и так – на то, чтобы развезти его в гражданские комитеты по всему городу и развесить на стенах и деревьях, нужно время. Сейчас уже почти 9 часов вечера, и лишь немногие гражданские комитеты[789] получили документ, не говоря уже о том, чтобы огласить его. КОС наконец-то взял на себя задачу, только что предложенную на Конвенте Амаром: «просветить народ» – объяснить, что происходит. Распространение информации будет иметь решающее значение. Многое предстоит сделать.

Кроме того, опыт произошедшего примерно за последний час со всей очевидностью показал правительственным комитетам, что у них нет достойной стратегии защиты. Их действительно застали врасплох. То, что они считали рутинным административным делом, теперь превратилось в серьезную военную дилемму, от которой зависит будущее Республики, не говоря уже об их собственных жизнях. Импульсивный налет Анрио на кабинеты КОБ с целью освобождения Робеспьера, а затем внезапное появление Коффиналя, за которым последовали тысячи разъяренных национальных гвардейцев и большая часть парижской артиллерии, – все это сильно встряхнуло их: пора просыпаться. Разведка КОС и КОБ в городе не подавала сигналов тревоги. Сегодняшний кризис обнажил жалкую ничтожность сил, сгруппировавшихся вокруг Тюильри, перед лицом мятежников. По крайней мере, у правительственных комитетов хватило здравого смысла разослать пару часов назад революционным комитетам приказы оставаться на своих местах и ежечасно докладывать о состоянии своих секций. Но приказы эти в большинстве своем еще не дошли до адресатов, не говоря уже о том, что никаких ответных мер так и не было принято. Осознав ошибочность своих действий, оба комитета в отчаянии призывают на помощь НГ близлежащих секций Вильгельма Телля и Красного колпака, которые, как они полагают, сохраняют верность правительству. Но эта мера может быть лишь паллиативной. Комитеты работают на пределе своих возможностей и, похоже, не в состоянии самостоятельно решить стоящую перед ними задачу. Им нужно подкрепление, но откуда его взять – непонятно. Из тех сообщений, которые они получают о ситуации на площади Коммуны, следует, что Коммуну поддерживает почти вся парижская НГ. Поставленный еще в начале дня и вызвавший у Конвента затруднения вопрос о том, кому быть новым командующим вооруженными силами Парижа – кандидату КОС Эмару или Фоконье, в пользу которого говорила система ротации, – обрел дополнительную сложность из-за того, что оба