Путь инквизитора. Том первый, том второй. - Борис Вячеславович Конофальский

— Верно, это мысль разумная, — сразу согласился с ним кавалерист капитан фон Реддернауф. — Хотя бы «легких» пару сотен набрать.

«Эти легкие ненамного дешевле, чем „тяжелые“».

— Картауна нам еще одна нужна, — вспомнил Кленк, — уж больно хорошо она бьет картечью.

«Тысяча талеров? А может, уже и две».

— Мушкеты — сколько будет, столько и брать, по любой цене, — предлагал Роха. — И пороха побольше, но только зернистого. И еще мне полторы сотни людей.

Волков посмотрел на товарища с укоризной: куда тебе-то?

— У нас в полку роты малочисленные, — вспомнил капитан Хайнквист. — В первой роте и двух с половиной сотен нет, во второй и третьей едва по сто пятьдесят. А должно по триста человек быть, да двести доппельзольднеров, да арбалетчиков, если нет стрелков, хотя бы две сотни. И чтобы арбалетчики были в распоряжении полковника. Не на мужиков собираемся — на горцев.

«Тут не поспоришь. Конечно, прав капитан, нужны арбалетчики, у Эберста в полку есть сто человек».

— Доппельзольднеры нужны, это верно. А если по-серьезному воевать с горцами думаем, так надо пик больше, — добавил Кленк. — В ваших полках пик мало.

— И мушкетов, — снова заговорил Роха.

Волков не успевал записывать. И ведь это все по делу было, не глупости и не излишества, ни от одного предложения не отмахнешься.

Шесть сотен человек в полки добрать. Из них доппельзольднеров двести, а одни они стоят как четыреста простых солдат. Две сотни в кавалерию, пусть даже «легких», — все равно две тысячи в месяц, не считая фуража и провианта. Рохе сто пятьдесят человек, да им прикупить оружия придется. Да порох, да всякое иное, что сразу и не вспомнишь, но понадобится потом. А если еще пушку одну прикупить, то к ней и артиллеристов нанимать придется, а эти мерзавцы стоят больше, чем ландскнехты или доппельзольднеры. Деньги, деньги, деньги… Целый лист трат, все цифрами исписано. По первым прикидкам, так уже на девять тысяч одного жалованья новым людям набралось, и это он еще над пушкой вопрос поставил. И все эти траты придется умножить на два месяца.

Мильке молчал, он тоже что-то записывал для себя. Видно, позже генерала «обрадует». Хорошо, что лошадей, палаток, провианта, фуража и телег в достатке, а не то все двадцать восемь тысяч монет, что ему привезли горожане, ушли бы на этот поход.

До рассвета считали, сколько людей в роты надо добрать. Роха продолжал утверждать, что ему нужно сто пятьдесят человек, он предлагал довести количество стрелков до трех сотен, убеждая Волкова, что в этом есть толк и будет сила. Отчасти кавалер с ним соглашался, но при этом морщился.

— Больно дорого.

— А мы не возьмем стрелков опытных, и со своим оружием нам не нужны, наберем людишек простых, по два да по три талера, приоденем, и я сам их обучу. Оружие доберем, одну роту человек в сто составим из лучших. Будут мушкетеры, две роты аркебузиров — горцы взвоют. Залп, перезарядка, залп — шесть сотен пуль со ста шагов — и сто человек мертвых и раненых.

«Сто мушкетеров? Да, неплохо, к ним еще двести аркебузиров — большая сила получается, если в одном месте всех собрать».

— Ладно, готовьте сержантов-рекрутеров, — согласился кавалер, — дам денег. Но чтобы новобранцев до уровня ваших стрелков подтянули до начала дела.

— Тогда пороха больше покупай, — заметил Роха и тут же поправился: — Порох будет надобен, господин генерал, и свинец.

Другие офицеры тоже просили себе в части всего, чего могли выпросить. Жаль, что совет проходил впопыхах, ни обдумать просьбы те времени не было, ни удешевить их. Волков продолжал на листах писать цифры.

До завтрака офицеры не разошлись, даже за завтраком сидели и еще вносили правки и пожелания.

Как завтрак закончился, кажется, основные решения были приняты. Волков встал.

— Деньги — сумму, утвержденную для найма людей, я сейчас же выдам. Отправляйте сержантов за ними как можно быстрее. Закупки сделаем в Ланне. Господа, я сейчас же отъезжаю, приказ по войску мной уже подписан. Всем частям покинуть лагерь и двигаться во Фринланд. Командиром в мое отсутствие будет полковник Брюнхвальд.

Все встали вместе с Волковым, кланялись ему, и его порадовало, что у офицеров не осталось вопросов: значит, всем все ясно. Осталось отдать последние распоряжения.

— Рене, вы со своей ротой и приданным вам кавалерийским эскадроном будете конвоировать пленных. Ведите их ко мне в поместье. Не прохлаждайтесь, но и не загоняйте людей, они все-таки не солдаты. Выступайте прямо сейчас.

— Сейчас? Да, но у них нет обуви, капитан Мильке… — Рене повернулся к Мильке, ища в нем поддержки.

— Ведите без обуви, обувь купите по дороге. Деньги я Мильке выдам. Максимилиан!

— Я тут, генерал, — отозвался знаменосец.

— Серебро. Это главное. Сегодня же до вечера оно должно быть все — все! — переправлено на тот берег и передано под ответственность полковника Брюнхвальда. — Волков понизил голос: — Друг мой… Будьте при серебре неотлучно.

Максимилиан понимающе кивнул.

— Да, кавалер.

— Капитан Хайнквист! — крикнул Волков.

— Я здесь, господин генерал! — К нему быстрым шагом подошел командир второй роты.

— Ваша рота будет охранять серебро, а вы, капитан, помогите прапорщику.

— Я помогу прапорщику Брюнхвальду, — обещал капитан Хайнквист, — о том можете не переживать.

Генерал пожал руку капитану и повернулся к остальным офицерам.

— Полковник Эберст, начинайте снимать лагерь. Надеюсь, что завтра к вечеру все люди и весь обоз окажутся на той стороне реки, а послезавтра войско выступит на Нойнсбург.

— Приложу все силы, генерал, — отвечал полковник.

— Мильке!

— Слушаю вас, генерал.

— Не оставляйте здесь ничего, что стоит хотя бы крейцер. Постарайтесь продать все здесь, чтобы не тащить лишнего с собой. Но продавайте только в присутствии солдатских депутатов, чтобы потом нас не упрекали в том, что мы вели дела тайно.

— Я все время так и делаю.

Волков кивнул офицерам, те в ответ ему поклонились.

Вещи генерала уже были собраны и уложены в телеги, с ним ехала его гвардия, два десятка людей при двух сержантах. Гюнтер, Фейлинг и шесть возниц при шести телегах. В четырех телегах стояли тяжелые сундуки и крепкие ящики, скрытые от глаз людских рогожей, в двух — его вещи. Так он и отъехал от лагеря.

Уезжая, Волков видел, как оживает лагерь, как поднимается суета: возницы спешно впрягают коней в возы и телеги; телеги выстраиваются в очередь на погрузку; грузят тяжелые ящики с его серебром; солдаты убирают палатки, носят вещи к обозу; кашевары складывают свои котлы; мужики, бабы и дети, все босые, выходят и под окрики и команды конвоиров строятся на дороге.