Первый Выбор - Канира

Нужно было вернуться дальше. Не к началу Кризиса. К началу всего.

К моменту, когда этот сектор был создан.

Я расширил своё влияние. Свет пронзил не только пространство, но и Время. Нити прошлого стали видимыми передо мной — бесчисленные моменты, складывающиеся в историю этой реальности.

Я нашёл то, что искал.

Момент рождения.

Миллиарды лет назад. Когда Отец послал меня сюда создать этот сектор. Когда первые Вселенные сформировались. Когда Монитор и Анти-Монитор были рождены из одного источника, разделённые на две противоположности моей рукой.

Я потянулся к этому моменту.

И начал перематывать Время.

Реальность завыла снова, но по-другому. Не от боли. От трансформации. Пять оставшихся Вселенных начали исчезать, откатываясь назад через историю. События разматывались в обратном порядке.

Кризис никогда не случался.

Антиматерия никогда не поглощала Вселенные.

Герои никогда не собирались в Зале Справедливости.

Всё откатывалось назад. Годы. Десятилетия. Столетия. Тысячелетия.

Я держал Свет устойчивым, направляя поток Времени. Мать стояла рядом, всё ещё замершая от осознание своего поступка, но я чувствовал её сознание, наблюдающее за происходящим. Она понимала, что я делаю.

И чувствовала вину.

Время продолжало откатываться. История сектора разматывалась, как плёнка в обратную сторону. Великие битвы не случались. Злодеи не рождались. Герои не появлялись.

Вселенные сливались обратно в свои начальные состояния. Земля-1, Земля-2, Земля-4, Земля-S, Земля-X — все возвращались к моменту своего создания.

А потом дальше.

К моменту, когда на Криптоне родился Кал-Эл.

К моменту, когда Диана ступила в мир людей.

К моменту, когда Брюс Уэйн потерял родителей.

Всё это ещё не случилось. Или собиралось случиться. Время стало текучим, податливым, готовым к перестройке.

Я остановился на конкретном моменте.

Криптон. За мгновения до уничтожения. Джор-Эл запускает капсулу с сыном в космос. Маленький Кал-Эл летит через звёзды к Земле, к новому дому, к судьбе героя.

Здесь. Именно здесь я установлю новую точку отсчёта.

Я отпустил Время.

Оно рванулось вперёд, как натянутая пружина. Реальность начала разворачиваться снова, но теперь изменённая. Очищенная. Без отпечатка нашего вмешательства.

Капсула Кал-Эла пронзила атмосферу Земли. Упала в поле возле Смолвилля. Удар был сильным, но капсула выдержала.

Я материализовался рядом. Полностью проявленный в реальности. Архангел во всей своей форме — белые крылья, сияющая аура, лицо без черт, излучающее Свет Отца.

Но здесь не было никого, кто мог бы увидеть. Ещё не было.

Мать материализовалась рядом со мной. Её форма была тусклее чем обычно. Тьма вокруг неё колебалась неуверенно.

Мы стояли рядом с капсулой, в которой спал младенец, который станет величайшим героем этого мира. Вокруг нас простиралось пустое поле. Деревья, сломанное ударом капсулы, дымилось.

Тишина.

Долгая, тяжёлая тишина.

Потом Мать заговорила. Её голос был тихим, наполненным болью.

— Я… я не знала…

Не ответил сразу. Посмотрел на неё. На древнее существо, которое хотело помочь и почти уничтожило всё. Она ребёнок с великой силой, которая не понимала. Не понимала Творение. Она ведь была в заточение всё это время. Всё это время роста и падение, изменений и влияний, она была заперта. Ничего не знающий ребёнок…вот кто она.

— Садись, — сказал я мягко.

Подошёл к сломанному дереву. Это было старое дерево, пострадавшее от удара капсулы. Его ствол лежал на земле, создавая естественную скамью.

Я сел. Похлопал по месту рядом с собой.

Мать колебалась. Потом медленно подошла и села. Её форма стала более человеческой — женщина в тёмных одеждах, с лицом, выражающим глубокую скорбь.

Мы сидели молча несколько мгновений. Наблюдали за капсулой, в которой спал младенец. Кал-Эл ещё не проснулся. У нас было время.

— Вот что выходит, — сказал я наконец, — когда существа вроде нас вмешиваются в дела смертных.

Мать не ответила. Её руки были сжаты в кулаки на коленях.

— Они не выдерживают, — продолжил я тихо. — Их разумы не созданы для того, чтобы видеть полную картину. Для них мы — непостижимые силы. И когда мы открываемся, когда показываем правду… мы ломаем их.

— Я видела, — прошептала Мать. — Видела, как Супермен кричал. Как Чудо-женщина хотела убить себя. Как Бэтмен смеялся, потеряв рассудок.

— Это не их вина, — сказал я. — Они не слабые. Они просто смертные. Даже те из них, кто обладает силами богов, остаются смертными в своём восприятии. В своём понимании реальности.

Я посмотрел на небо. Звёзды сияли ярко над нами.

— Когда я установил цикл миллиарды лет назад, я сделал это не из жестокости. Я сделал это из понимания этого факта. Они не могут знать правду. Не могут видеть полную картину. Потому что это уничтожит их.

Мать повернула голову ко мне. В её глазах стояли слёзы.

— Но цикл… вечное повторение… это же пытка…

— Для нас возможно, — согласился я. — Для существ, которые помнят. Которые видят. Для нас это выглядит как пытка. Но для них? Мама, они не помнят. Каждый цикл для них — первый и единственный. Их жизни имеют смысл именно потому, что они не знают о повторении.

— Но это иллюзия…

— Вся их жизнь — иллюзия, — прервал я. — Всех смертных во всех уголках Творение. С нашей точки зрения. Они живут десятилетия. Мы существуем уже триллионы лет и будем дальше существовать. Для нас их жизни мимолётны, как вспышка света. Но для них эти жизни — всё, что у них есть. И они реальны.

Мать вытерла слёзы.

— Я хотела дать им выбор…

— Выбор требует понимания, — сказал я мягко. — Ты не можешь дать истинный выбор тому, кто не способен постичь все варианты. Это не выбор. Это бремя, которое уничтожит их.

Я встал со своего места на дереве и подошёл к капсуле. Посмотрел на спящего младенца внутри.

— Этот ребёнок станет Героем, — сказал я. — Символом надежды. Тем человеком, который вдохновит миллионы. Он будет сражаться за справедливость, защищать слабых, верить в лучшее в людях.

Я повернулся к Матери.

— И всё это будет иметь смысл для него. Каждая битва. Каждое спасение. Каждая победа. Потому что он не будет знать о цикле. Для него это будет его единственная жизнь. Его единственный шанс изменить мир.

— Но он умрёт, — прошептала Мать. — И всё начнётся снова.

— Да, — согласился я. — С нашей точки