Хватит выгорать. Как миллениалы стали самым уставшим поколением - Энн Хелен Петерсон

нова. Миллионы иксеров и бумеров также выросли с верой в то, что высшее образование – это билет в средний класс. Но, как отмечают экономисты Матиас Допке и Фабрицио Зилиботти, рост экономического неравенства и страх перед нестабильностью класса существенно изменили поведение родителей, особенно их отношение к успеваемости. «В мире высоких ставок привлекательность вседозволенного воспитания ослабла», – пишут они. «Родители из среднего класса начали подталкивать своих детей вести себя как успешные взрослые». Вместо того чтобы растить детей, очень многие родители, сознательно и подсознательно, стали наращивать резюме.

В книге «Дети в наши дни» Харрис показывает, как одержимость созданием ценности – то есть составлением резюме – пересекается с принципами планируемого воспитания. Например, дворовые игры стали организованными, всесезонными спортивными лигами – потенциально полезной строчкой в резюме. На инструменте стали играть не для развлечения, а для публичного, оцениваемого выступления – еще одна строка в резюме.

Придание ценности начинается с оценок, то есть с дошкольного возраста, в зависимости от места и класса. «Идея современного школьного образования заключается в том, что оценки, в конечном счете, превращаются в деньги, а если не в деньги, то в выбор или в то, что социологи иногда называют «лучшим качеством жизни»», – пишет Харрис[50]. «Работая, студенты совершенствуют собственную способность работать».

Другими словами: составляя расписание, сдавая типовой тест или сочиняя эссе, вы не учитесь, а готовитесь к работе. Этот невероятно утилитарный взгляд на образование подразумевает, что конечная цель системы – сделать из нас эффективных работников, а не думающих и ответственных граждан. Он соответствует работе нынешней системы образования, в которой успех зависит от способности ученика придерживаться узкого понимания «успешного» поведения: получать хорошие оценки, показывать хорошие результаты на типовых тестах, вести себя «правильно» и почтительно с учителями, устанавливать «нормальные» социальные связи со сверстниками и быть готовым ходить на спортивные соревнования.

И ни одна из этих «успешных моделей поведения» на самом деле не показывает интеллект ученика. Я часто вспоминаю, что мне говорили во время подготовки к вступительным в аспирантуру, и это относится ко всем типовым тестам: они не проверяют знания, они проверяют, как ты сдашь конкретно этот тест. Постоянно, с детства, каждый конкретный тест проверяет наше умение непосредственно выполнять заданную работу: решить ряд задач при жестких ограничениях и, не задавая лишних вопросов, закончить работу максимально быстро и эффективно. Но самое любопытное в этих тестах, по крайней мере в Америке, что результаты студента всегда можно улучшить при наличии денег и связей.

* * *

Пообщавшись с сотнями миллениалов, которые испытывали или игнорировали давление от поступления, я обнаружила три основные категории студентов: 1) те, чьи родители ориентировали жизнь своих детей исключительно на поступление в колледж, как у Фрэнка Углубленки; 2) те, чьи родители не очень хорошо понимали реалии процесса поступления в колледж, вынуждая тем самым студентов развиваться самостоятельно; 3) те, кто оказался где-то между этими двумя крайностями, желая поступить в колледж и развиваться, тогда как родители их поддерживали, но не навязывали свои взгляды, не старались все упорядочивать и ужесточать.

Опять же, в основном все зависело от места проживания, опыта и родительского опыта учебы в колледже и/или нисходящей мобильности. Мои родители окончили небольшой лютеранский колледж в Миннесоте и никогда даже не задумывались не отдавать нас с братом учиться в колледж; вопрос был лишь в том, где мы будем учиться и какие возможности, в основном социальные и культурные, которые невозможно было получить в маленьком городке Айдахо, даст нам колледж. (Если честно, в колледже я хотела найти мальчиков, которым бы нравились умные девочки).

Мой опыт похож на опыт Дарьи, которая выросла в семье среднего класса в округе Сонома, где в конце 1990-х – начале 2000-х годов она училась в специальной школе с программой IB (международный бакалавриат). «Я всегда думала о колледже», – сказала она. «Где-то в восьмом классе я решила, что стану профессором, и потом всегда представляла себе, что получу степень доктора философии».

Ее родители первыми в своих семьях окончили колледж, они не сильно разбирались в этом и не знали, что выбрать. «Они хотели, чтобы мы с сестрой поступили в такие замечательные школы, которых свет не видывал», – говорит Дарья. «Мой отец был в особенности очарован небольшими гуманитарными факультетами. Книга «Колледжи, меняющие жизнь» появилась в нашем доме уже в начале старших классов».

Чтобы осуществить эту мечту, ее родители с раннего детства отдавали приоритет занятиям: например, ее отдали на балет в пять лет, но они не запрещали ей «органично» найти свою страсть, которой оказался театр. Затем они сосредоточились на том, чтобы она стала «самой лучшей»: за школьную карьеру она часто выступала со спектаклями в соседних городах, ездила на летние интенсивы и участвовала во всех доступных театральных лагерях.

Дарья любила учиться, но не перенапрягалась; она с нежностью вспоминает, как они с парнем постоянно целовались, пока готовились к диплому IB (что-то вроде выпускного экзамена). Она подрабатывала и закрывала школьную волонтерскую программу, но в основном занималась театром. Она набрала 800 баллов на устном экзамене и низкие 600 по математике. Тогда родители наняли репетитора, чтобы подтянуть ее. Кроме того, они никак осознанно не формировали человеческий капитал в явном виде. «Меня ни разу насильно не заставляли заниматься чем-то «для колледжа»».

На другом конце страны, в сельской Пенсильвании, на краю Аппалачей, в семье рабочего класса рос Эллиотт, его старшая школа была в нижней десятке рейтинга штата. Его мать была магистром в области материальной культуры XIX века, но работала временным преподавателем; отец был оператором местных очистных сооружений. Колледж для Эллиотта был «билетом на волю», где он мог «заняться чем-то более свободным, получать деньги за то, что любит». И еще в юности он начал думать о том, как это осуществить.

Однако мало кто из знакомых учился в колледже, поэтому информации у него было мало. Он лишь знал, что должен выделяться среди сверстников. Начиная с седьмого класса, он каждое лето записывался на образовательные программы. Через год он впервые сдал Академический оценочный тест по программе, которую поддерживал Центр талантливой молодежи Джона Хопкинса. Он добавил в резюме внеклассные занятия, которые ему «не очень нравились». Его друзья обижались на него за то, что он все лето ходил на академическую подготовку. Он избегал любых событий, которые сулили бы неприятности, опасаясь, что какая-либо запись в его личном деле может помешать ему поступить в самый лучший колледж. Мать Эллиотта помогала с подачей документов, но составить резюме он решил