Психология достоинства: Искусство быть человеком - Александр Григорьевич Асмолов

Сегодня это эпидемия, веер эпидемий разных печальных систем зомбификации.

Нисходящая слепота. Игры в «простого человека»

Подхватывая мысль своего друга Бориса Сергеевича Братуся, скажу так: психология всегда начинается с аксиологии, психология всегда начинается с ценностей, и в этом ее смысл.

Борис Сергеевич обсуждал, что в нашей привычной психологии была беда – подкрепление желаемого результата наказанием; он говорил, что так получается психология, в которой «победителей не судят».

Но сейчас нам жизненно важна психология, начинающаяся с ценностей, способная бросить вызов единообразию и делению на победителей и проигравших. Психология, готовая вступать в конфликт с посредственностью, которая утверждается той или иной идеологией с ее очередным проектом «простого человека».

Вспомните в романе «Мастер и Маргарита» слова, адресованные Канту: «Вы, профессор, воля ваша, что-то нескладное придумали! Оно, может, и умно, но больно непонятно. Над вами потешаться будут». Вот вы приходите к какому-то редактору, приносите свою рукопись, а он говорит: «У вас очень много любопытного, но народ вас не поймет». Тем самым редактор уже берет на себя конструирование, культивирование того простого человека, «который не поймет».

Так мир воображается и провозглашается гомогенной массой, простой массой, которая «не поймет». А следующим тактом неизбежно прозвучит тезис из повести «Скотный двор» Джорджа Оруэлла: «Все животные равны. Но некоторые животные более равны, чем другие».

Так вместо психологии личности утверждается психология отличности, психология безличных иерархий, когда говорят именем «простого человека», во имя его, именем народа, во имя его… И в этой простой психологии рождается такая мифология, от которой и самому простому человеку вскоре становится не по себе.

«Нет ничего опаснее посредственности», – пишет православный поэт и филолог Ольга Седакова. Посредственность отстаивает право на слепоту к индивидуальным различиям и следом, неизбежно, утверждает психологию равнодушия.

И нет более опасного рецепта, чем рецепт равнодушия.

Когда я подхожу к любому из вас и говорю: «Я тебя в упор не вижу». Обратите внимание на фразу «в упор не вижу» – как в упор стреляю, в упор уничтожаю.

Поэтому так важен открытый социальными психологами феномен «нисходящей слепоты»: когда те, кто наверху, не видят наших лиц; когда те, кто из другой культуры, не видят наших лиц; когда для меня лица другой культуры стерты – я различаю лица (и то с трудом) только среди тех, кто максимально похож на меня.

Об эффекте психологии равнодушия писал Михаил Булгаков. Как победить мастеров? Не замечайте мастеров – и они вымрут сами.

О законе востребованного разнообразия

В 1926 году Лев Семенович Выготский в работе «Исторический смысл психологического кризиса» писал, что будущая «психология будет так же мало походить на нынешнюю, как – по словам Спинозы – созвездие Пса походит на собаку, лающее животное».

Он жил в эпоху, когда уже ярко проявилось, что векторы разных психологий (как и других гуманитарных наук) – это векторы культурных практик или поддержки, или упразднения разнообразия.

Генетику истребляли именно потому, что она доказывала: мир разнообразен и не может быть сведен к гомогенности. Истребляли педологию, искавшую свой путь, во многом «вырастая» из генетики. С какой яростью отвергали кибернетику, которая решилась сказать наглое слово «самоуправление», а не просто «совершенствовать управление большими системами»?

Все это было неуместно при стремлении к миру усреднения, стертых различий, презрительного равнодушия к Другому – к тому, кто не укладывается в схему удобной науки или идеологии, а посему и в жизни ему места не должно быть.

И когда ваше научное направление выбирает иной вектор, выводящий к культурным практикам поддержки разнообразия, то вы вступаете в конфликт с проектом простого и усредняющего все вокруг человека. В этом огромная опасность, и в любую эпоху появляются риски, через которые пришлось пройти в свое время генетике и кибернетике, педологии и психотехнике.

В этом плане обращу внимание на мысль, которую замечательный философ Жиль Делёз вычитал в работах Дарвина, посмотрев на них с непривычной точки зрения. Делёз сказал, что Чарльз Дарвин подарил нам мышление об индивидуальных различиях, а тем самым сделал скачок от систем к судьбам, от предписывающих картин реальности к понимающим.

В связи с этим вспомним старую мысль: «Нельзя использовать старые карты, чтобы исследовать новый мир».

Чтобы сформировать пространство психологий и увидеть, как они движутся, стоит обратить внимание на слова поэта и естествоиспытателя, автора теории цветного зрения и одновременно автора «Фауста» Иоганна Вольфганга фон Гёте о великом законе, проходящем через всю жизнь, более того – являющемся основой всей жизни и всех ее радостей – законе востребованного разнообразия.

Лев Выготский говорил, что конфликты развивают жизнь.

В чем смыслы «столпотворения» разных школ? Каждая научная школа – это именно столп творения, бросающий вызов прежней картине мира с ее привычными столпами. Судьбы целых наук – генетики, психологии, выступающих в качестве наук об изменениях, – это и судьбы тех, кто бросал вызов системе монологического мышления. (Причем, как сказал один аналитик, протест одного человека в тоталитарном обществе стоит миллиона протестов в обществе демократическом.)

И я повторю, что психология – это наука о конструировании разнообразия и расширении миров. Психолог каждый раз не просто исследует реальность, он расширяет реальность и пересоздает ее.

Поверх барьеров

Напомню теорему Гёделя о неполноте. Можно ли построить на основе заданного набора аксиом непротиворечивую систему доказательств, оставаясь в рамках точной науки – хотя бы в рамках «царицы наук» математики? Курт Гёдель доказал, что нет, невозможно. Из этого вытекает принципиальная ограниченность аксиоматических доказательств для любых научных областей, ориентирующихся на классический «идеал рациональности».

Это подсказывает, в частности психологам, что для исследования предметов такой природы, как сознание, личность, бессознательное, неизбежно потребуется выйти за границы аналитического рассмотрения и видеть порождение этих феноменов в процессе эволюции сложных динамических систем.

Нам потребуется действовать (по образу Бориса Пастернака) «поверх барьеров» конкретных научных школ, поверх барьеров разделения разных гуманитарных наук, наконец, поверх барьеров, отделяющих научные подходы от других культурных сфер.

Обратим внимание на слова, которые употребляли великие психологи. Джером Брунер – по ту сторону информации. Зигмунд Фрейд – по ту сторону принципа удовольствия. По ту сторону, войти в другой мир, увидеть, как мир порождается и расширяется благодаря тому, что не все в нем ограничено принципом удовольствия.

Каждый раз, когда мы говорим «по ту сторону», мы в психологии делаем поворот и проходим другие порталы, и не просто исследуем, а конструируем иные реальности. На этом пути и развивается практическая психология как наука о конструировании изменений.

Психологи, психотерапевты, психиатры исторически разделены границами различных конкурирующих за место под солнцем