Я все исправлю. Тонкое искусство примирения - Харриет Лернер

Страдающая сторона воспринимает диагностический ярлык как объяснение и даже оправдание негативного поведения члена семьи – так опухоль мозга объясняет неожиданные всплески агрессии. Но в действительности эти ярлыки ничего не объясняют и не оправдывают. С их помощью нельзя понять эмоциональное функционирование человека. Я убеждена, что большинство психиатрических диагнозов приносит больше вреда, чем пользы.

Но я понимаю, что формальный психиатрический диагноз обидчика уменьшает страдания другой стороны. «Так вот почему она это сделала! У нее настоящее психическое расстройство!» В старой поговорке есть доля истины: «Порой первый шаг к прощению – это понимание того, что другой человек абсолютный псих».

Гораздо полезнее диагнозов и ярлыков изучение истории жизни людей и понимание того, как тревога и стыд могут подталкивать хороших людей к дурным поступкам. Задача психолога – помочь людям расширить горизонты и более объективно понять членов собственной семьи, то есть осознать их сильные и слабые стороны. У каждого из нас они есть.

Знание истории семьи на протяжении нескольких поколений, широкие исторические перспективы, понимание шаблонов и треугольников, частью которых мы все являемся, – все это может изменить смысл поведения члена семьи. Чем дальше мы отступаем и чем шире становятся наши горизонты, тем вернее гнев сменится сочувствием, хотя это и не снимет с обидчика ответственности за его поступки. Всегда полезно видеть полную картину, даже если не собираешься прощать.

Весы справедливости

Желание понять смысл действий обидчика – это лишь часть общей картины. Тот, кто говорит «я просто хочу понять», может хотеть, чтобы нераскаявшийся обидчик страдал так же, как и он, – совершенно естественное человеческое желание.

– Я ни в чем не виновата, а страдаю именно я, – сказала мне моя клиентка Аманда.

Два года назад ее невеста Меган без предупреждения разорвала помолвку. Они очень долго ждали, пока им дадут разрешение на подобный брак, разослали приглашения, подготовка к свадьбе была в полном разгаре. Невеста объясняла свой уход пустыми клише («Я люблю тебя, но я не влюблена в тебя», «Ты заслуживаешь лучшей, чем я».) А потом она и вовсе разорвала всяческое общение. Конечно, Аманда хотела, чтобы Меган понесла наказание. Ее бывшая партнерша быстро завязала новые отношения и не вспоминала об Аманде.

Пережить неожиданные утраты очень тяжело. А тяжелее всего делается от того, что обидчик, похоже, вовсе не страдает. Аманда обратилась ко мне за помощью спустя два года, но даже за такое время она не перестала размышлять об этом событии. Конечно, терзания были не постоянными, но то одно, то другое будило мысли о прошлом. Это повторялось снова и снова, сердце Аманды болело, она погружалась в депрессию и мучилась приступами ярости.

Когда нераскаявшийся обидчик не несет ответственности, наш реактивный разум начинает терзаться сожалениями («Как мой бывший мог так поступить с нашими детьми?»). Гнев вполне оправдан, но он не ведет к эффективному решению проблемы, а настраивает нас негативно и лишает сна. Если же мы смягчаемся по отношению к объекту нашей обиды и ненависти, если наш гнев стихает, то в нашей жизни возникают новые непредвиденные проблемы. Иногда бывает проще лелеять старые обиды в полном их объеме, чем сбросить тяжкий груз боли и страданий.

«Посмотри, что ты со мной сделал!»

Иногда мы просто не готовы расстаться с собственным гневом. Нет, мы не находим извращенного наслаждения в своих обидах, хотя со временем привыкаем к боли и страданиям, закутываясь в них, как в старый теплый плед. Состояние гнева и озлобленности удобно нам и работает на нас, хотя мы можем сами этого и не сознавать.

Во-первых, наше страдание – это способ отмщения. Так мы можем показать обидчику и всему миру, как тяжело ранили нас его слова и поступки. Чтобы двигаться дальше, чтобы твердо стоять на ногах, мы отказываем обидчику в прощении, словно говоря: «Теперь со мной все в порядке, так что твое поведение не так уж сильно меня ранило».

Во-вторых, гнев по отношению к обидчику защищает другие и более важные отношения. Вы не можете простить грубость невестке, и это позволяет вам не злиться на пассивность собственного сына. Вы снимаете с него ответственность за то, как его жена относится к вам. Вы никогда не испытывали гнева на отца, хотя он всегда был высокомерен и всячески вас унижал. Но в то же время вы порвали отношения с братом, потому что он не приехал на похороны отца. Вы вините свою бывшую жену-алкоголичку за безответственность по отношению к детям, которые после развода остались с ней. Это позволяет вам не стыдиться своей неспособности защитить собственных детей, хотя вам прекрасно известно, что бывшая жена о них не заботится. Мы не можем избавиться от негативной зацикленности на человеке, если это позволяет нам защитить любимый образ другого человека или отношений, включая отношения с самими собой.

Третья причина, по которой мы не можем расстаться с гневом, заключена в том, что это чувство поддерживает связь с тем самым человеком, который нас обидел. Гнев – это форма сильной (хотя и негативной) привязанности, подобной любви. Гнев и любовь сближают нас с другим человеком – вот почему многие супруги, разведясь юридически, так и не могут развестись эмоционально. Если спустя много лет после развода вы все еще не можете говорить с бывшим супругом по телефону или находиться с ним в одной комнате, не испытывая мучительных чувств, значит, привязанность никуда не делась.

И наконец, негативный внутренний диалог подпитывает фантазию о справедливости: в один прекрасный день обидчик прозреет и поймет, что сделал. Никто сознательно не хочет поддерживать связь, которая дает обидчику такую власть над нашим эмоциональным состоянием. Однако, как показывает история Катрины, избавиться от этой надежды очень трудно.

Почему вы не можете перестать ненавидеть своего бывшего

Я трижды встречалась с Катриной, когда проводила семинар для психотерапевтов в Лос-Анджелесе. Она рассказала мне свою историю.

Катрина пятнадцать лет была замужем за мужчиной, который, добившись успеха в бизнесе, бросил ее. Всю жизнь она любила и поддерживала этого человека, пожертвовав собственной карьерой. Она посвятила себя воспитанию дочери, а он все время и силы посвящал своей компании. Два года назад он настоял на том, чтобы они переехали из Чикаго в Лос-Анджелес, где перед ним открывались блестящие перспективы. Катрина согласилась, хотя и неохотно.

Через восемь месяцев после переезда он подал документы на развод и поселился у молодой, красивой, деловой женщины, сделавшей миллионное состояние на маркетинге и рекламе. Впоследствии Катрина узнала, что муж