Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой - Гельмут Фигдор

индивидуализацию и триангуляцию в первые три года жизни, – важное условие, чтобы ребенок смог вновь обрести психическое равновесие на достаточном уровне, или, иначе говоря, чтобы он потерял не слишком много из своих достижений. Это становится особенно очевидно в случае детей, которые в течение короткого периода времени возвращаются от состояния явно нормальных шестилетних детей в состояние малышей.

Однако мы обнаружили, что это лишь частично следует понимать как регрессию; скорее речь о проявлении нарушенных или неполных процессов развития. Также выяснилось, что возраст сам по себе не дает основания для каких-либо прогнозов и что переменная «завершенное эдипальное развитие» – лишь одна из многих, определяющих серьезность, течение и конкретные последствия травмы при разводе и после него. Важна также способность родителей справляться с психологическими реакциями ребенка; продолжительность и интенсивность семейного конфликта до развода или степень, в которой объектные отношения ребенка и нормальные эмоциональные процессы были в него вовлечены; уровень умственной зрелости ребенка (он меньше зависит от возраста, нежели от условий развития до развода). Важно и то, как ребенок справлялся с предыдущими психическими конфликтами и поддерживал свой психологический баланс; нужно учесть способность родителей общаться друг с другом после развода, которая играет особую роль – могут ли дети по-прежнему принимать второго родителя в качестве отца или матери (психологически) – это то, что, например, мать Себастьяна сделать не сумела. Наконец, сказывается и дальнейший формат отношений между отцом и матерью, ушедшим родителем и ребенком (это мы подробно обсудим в третьей части).

Все перечисленные факторы формируют комплекс психологических условий, которые влияют друг на друга, могут друг друга усиливать или подавлять. Что помогло Себастьяну, его нормальному развитию и здоровью, когда мать пришла в отчаяние и не могла сделать ничего, чтобы мальчик и дальше нормально общался с отцом? Могло ли что-то помочь Манфреду (с. 51), если он не мог представить себе жизнь после расставания из-за особенностей сложившихся объектных отношений? Всякий раз, когда мы выявляем какой-то фактор для оценки важности произошедшего, требуется ограничительное добавление «…при условии что…». Это значит, что общего ответа на вопрос, как должны вести себя родители после развода, нет. Примером является вопрос, который много раз звучал и в этой главе, и в других частях книги: существует ли оптимальный возраст детей, когда они смогут без особой драмы пережить родительский развод? Или, другими словами, когда негативные последствия для развития ребенка наименьшие – в младенчестве или в возрасте трех лет? А может, лучше подождать, пока малыш пойдет в школу или станет подростком?

Несколько дней назад ко мне в кабинет пришла молодая женщина, дочери которой исполнилось три с половиной года. Она рассказала, что разочарована в своем браке, но недавно встретила мужчину, в которого раньше была сильно влюблена, и это событие, как она выразилась, «вернуло ей давно потерянную радость жизни». Женщина решила расстаться с мужем, однако не хотела причинить вред Ирме (так звали дочку) – видела, насколько та привязана к отцу. У меня клиентка спросила, следует ей сейчас развестись или подождать, пока Ирма пойдет в школу. Женщина сказала, что если отсрочка расставания будет благоприятна для ребенка, то она готова пожертвовать отношениями с любимым мужчиной.

Начнем с того, что консультант не может принимать жизненно важные решения за своих клиентов. Но могу ли я, по крайней мере, себе ответить на вопрос матери? Ответ должен быть «нет» или «нет в свете имеющейся в моем распоряжении информации»? Ведь, как я уже сказал, все зависит от того, как мать и отец сформируют свои взаимоотношения, оставшись вместе еще на несколько лет. Смогут ли они показать ребенку пример позитивных отношений? Сможет ли мать простить дочери, что ради нее отказалась от личного счастья? Кроме того, обоснованность того или иного утверждения связана с тем, в каком состоянии находится Ирма: завершила ли она индивидуализацию в первые три года своей жизни, достигла ли удовлетворительной триангуляции отношений первичного объекта и т. д. Если нет, боль разлуки будет угрожать развитию постоянства объекта. И даже если Ирма уже совершила эти шаги, надо спросить, в состоянии ли родители дать продолжение ее отношениям с любимым отцом, поддержать ее, помочь справиться с реакциями на развод, а также пережить постразводную травму. Потому что, как мы видели, даже уже совершенные достижения не защищены от регрессивной деструктуризации.

В конечном счете, важно, чтобы каждая мать после развода знала, как создать семейную среду для прогрессивного эдипова развития маленькой девочки вместе с новым партнером. Это, помимо прочего, зависит от того, как развиваются отношения Ирмы и нового партнера матери; способен ли отец по-прежнему любить дочь, хотя она поддерживает нежные отношения с мужчиной, который отобрал у него жену; согласятся ли мать и ее новый партнер с тем, что отец Ирмы будет частью их новой семьи, несмотря на развод. Таким образом, на вопрос, вынесенный в название данного раздела, можно ответить вполне четко: «оптимального возраста» не существует. Есть лишь более или менее удачные варианты, соответствующие уровню развития и психологическому состоянию ребенка; социальные, экономические и психологические факторы и т. д. Случай Ирмы позволяет сделать и еще одно открытие – осознать, насколько важна профессиональная помощь родителям в кризисных ситуациях, когда они сами не могут справиться с обстоятельствами.

Глава 7

Промежуточные выводы: попытка динамической классификации реакций на развод

В этой главе мы дадим общий обзор всего многообразия процессов, лежащих в основе переживания детьми развода.

Реакции детей на развод можно классифицировать разными способами. Скажем, описать внешние проявления. Эти симптомы могут быть сгруппированы по тем или иным критериям, например, в зависимости от степени тяжести; от того, проявляются реакции в семье или вне ее; представляют ли они собой аффекты, особенности поведения или физические симптомы и т. д. Базой для классификации может стать психиатрия, а можно описать реакции на развод в соответствии с их продолжительностью – и выделить спонтанные, средние и долгосрочные реакции. Однако эти и другие характеристики – ввиду психодинамических процессов, стоящих за реакциями, – не слишком ценны как с точки зрения теории, так и точки зрения практики. Допустим, ребенок начинает мочиться в постель или злиться на отца, ведет себя истерично или погружается в депрессию, боится оставаться один – все это само по себе не говорит ни о значении, ни о динамической структуре наблюдаемых реакций.

Недержание мочи, например, может выражать спонтанную регрессию, которая помогает ребенку вернуть душевное равновесие (это то, что мы называем реакцией переживания, см. ниже), а может представлять собой невротический симптом, возникший в результате посттравматической защиты либо