Дети разведенных родителей: Между травмой и надеждой - Гельмут Фигдор

мужчину, который многие месяцы после развода боролся с бывшей женой за власть, потом исчез и через два года вернулся, чтобы взять на себя ответственность за обучение и воспитание ребенка, а в итоге стал отвергнутым одиночкой.

Право матери на опеку или, вернее, совместное проживание с ребенком дает реальную власть. Хотя само по себе не имеет однозначных последствий. Власть можно реализовать по-разному и не реализовать вовсе. И все же есть кое-что свойственное всем отношениям, где власть распределена неравномерно, – вероятность того, что эта власть будет использована там, где существует необходимость защищаться от нападений. Стремление раненого мужского нарциссизма к компенсации представляет скрытую угрозу для матерей. Для многих из них обладание властью после развода играет важную роль, поскольку компенсирует разочарования и обиды, полученные в браке. К описанным выше мотивам – чувству вины, страху перед потерей любви и т. д. (раздел 9.4) – добавляется желание восстановить женское самоуважение, удерживая ребенка при себе, осложняя контакты с отцом или препятствуя оным. В результате отец чувствует себя еще более униженным.

Все это в основном подсознательные процессы. И мама, и папа думают, что в ухудшении отношений всегда «виновата» вторая сторона. Это мешает разорвать порочный круг происходящих действий и реакций. Очевидно, что в отношениях разведенных родителей заложена настолько большая вероятность конфликта, что порой достаточно какого-то одного проявления, чтобы привести в движение сложную систему, состоящую из чувства вины, обвинений, тревоги, страха, агрессии и унижения. Иногда потенциал для конфликта теряется. Некоторым родителям удается понять, что они и после развода продолжат разделять ответственность за воспитание, образование и будущее ребенка. Бывает, мать рассказывает отцу о его развитии и важных событиях, благодаря чему у того возникает чувство, что он принимает участие в жизни ребенка, даже когда не видит его. Это пробуждает желание общаться и активно участвовать в жизни ребенка. Сохраняется радость и гордость отца за ребенка. У мужчины появляется чувство, что и он вносит свою лепту в достижения и успехи сына/дочери. Школьные вопросы, развлекательные мероприятия, большие покупки и т. п. обсуждаются со всеми. Для ребенка родители выступают в роли носителей решений, это спасает его от конфликтов лояльности и дает безопасность. Отцам иногда трудно взять на себя финансовые обязательства, потому что они не получают ни благодарности, ни признания своей роли. Все меняется, когда мать называет покупки или подарки общими. Достижения отца имеют и личное значение, поскольку становятся видимыми. В какой-то момент, разговаривая с матерью, «нарциссически компенсированный» отец начинает спрашивать не только о том, когда снова увидит ребенка, но и как облегчить ее положение. Это удовлетворяет женский нарциссизм и снижает страх потерять ребенка.

Особое практическое значение имеет тот факт, что движение системы двух личностей, находящихся в конфликте, обратимо, а значит, описанный выше порочный круг может быть разорван. Что особенно интересно – это бывает возможно, если изменится отношение к ситуации хотя бы одного из родителей. Однако для этого необходимо, чтобы он мог справиться с болезненными переживаниями, желаниями и страхами. Когда нам удается помочь отцу или матери, мы видим, что их поведение постепенно меняется. Изменения часто начинаются с малого, но, видимо, достаточно и этого, чтобы постепенно переломить ситуацию в целом, сделать ее менее болезненной и угрожающей[122].

9.8. Разочарование и стресс вместо радости: как некоторые отцы переживают дни посещений

Просматривая девятую главу, кто-то может решить, что в этом разделе не хватает систематической взаимосвязи между отдельными частями: здесь – о повседневных проблемах матери, там – о бессознательных желаниях и страхах, еще в одном месте мы переходим от матери к ребенку, от ребенка к отцу и обратно к матери. Так получилось потому, что в данной главе я размышлял о беседах систематической семейно-терапевтической работе с супружеской парой или со всей семьей.

В связи с описанными выше положениями возникает вопрос: может ли принести пользу так называемая совместная опека разведенных родителей над детьми, которая существует в Германии (в Австрии и Швейцарии такой формы опеки нет). Юридическое урегулирование вопроса прав и обязанностей в отношении ребенка помогает решить проблему. Если у разведенных родителей есть ощущение, что общая воспитательная ответственность возможна, трудно возразить против общей опеки, а когда они способны общаться, то, по сути, и не нуждаются в специальном юридическом документе. Если же сложности в отношениях существуют, это может стать дополнительной проблемой для ребенка. Вопрос стоит того, чтобы подробнее его исследовать: можно ли бывшим супругам благодаря соответствующему официальному статусу совместно опекать ребенка? Уменьшит ли это нарциссическую травму родителя, живущего отдельно, а значит, устранит ли один из мотивов для борьбы со вторым (опекающим) родителем? Для ответа на этот вопрос у нас слишком мало эмпирического материала. (Имеющиеся эмпирические обследования в ФРГ, утверждающие позитивное влияние данного явления на постразводные отношения, с теоретически-методической точки зрения не вполне убедительны.)

со многими матерями, отцами и детьми в нашем консультационном центре и о своей личной практике. Переходы между мыслями и бессознательными эмоциями, разными точками зрения, переплетение педагогического просветления и бессознательного раскрывающегося самопознания соответствуют неструктурированной драматургии, согласно которой разворачивается психоаналитически-педагогический диалог. Вероятно, это облегчит неподготовленному читателю понимание перекрестных связей сознательных и бессознательных, индивидуальных и межличностных эмоциональных импульсов.

Сейчас мои ассоциации возвращают меня к переживаниям – перейдем от борьбы и защиты разведенных отцов от матерей к стрессам и нагрузкам, которые испытывают эти отцы. Так же, как и женщины, испытывающие разочарование после развода (ср. разделы 9.1–9.5), мужчины переживают сложные чувства, их нельзя недооценивать как динамический фактор для будущего поведения. «У меня в животе регулярно возникает неприятное чувство – по пятницам, перед выходными, когда я думаю о том, что мне нужно позвонить бывшей жене», – сказал господин М., отец девятилетнего Руди. Мать уже трижды отменяла встречу: один раз Руди было слишком холодно, второй – потому что бабушка с дедушкой приехали навестить внука, в третий – еще что-то. Я сказал клиенту, что, вероятно, он зря не воспринимает объяснения матери всерьез. М. подтвердил, что так и есть: «Я чувствую, что это желание причинить мне боль. Ева (так зовут мать) всегда делает так, чтобы я чувствовал себя бедным родственником, если же пытаюсь что-то сделать, меня просто устраняют». Я спросил М., говорил ли он об этом жене, и в ответ услышал «нет». Инфантилизация отношений разведенного отца с бывшей женой здесь отчетливо видна: вместо того, чтобы попытаться обсудить с бывшей супругой возникшие проблемы, он воспринимает ее доводы как банальный отказ. Обсуждать проблему, по всей видимости, было слишком рано. Хотя М. мой