Психология достоинства: Искусство быть человеком - Александр Григорьевич Асмолов

вот анализа норм и регуляторов – нет. Но это реальность, которую нельзя игнорировать. Если ее не обсуждать, то единственный предполагаемый ход для изменения ситуации – это просто сломать нормы и посмотреть, что вырастет.

Вероятно, таковы характерные черты, свойственные радикальной «критической педагогике», где школу разоблачают как «слабое звено» в ходе критики общества в целом.

Потому я бы рассматривал книги-бестселлеры Иллича и Фрейре не столько как гневные революционные манифесты, но как особый взгляд на обсуждение эволюционных вариантов развития. Тогда мы можем увидеть их мысли в широком кругу работ, которые дополняют мозаичную ситуацию современных представлений об образовании и каждую из которых продуктивно обсуждать не отдельно, а вместе с другими.

Тогда эти работы начинают светиться новым светом, не зажигающим наши глаза энтузиазмом разрушения, а помогающим увидеть многообразие перспектив.

Связь времен – задача школы

Сегодня даже в среде лучших экономистов господствует разработанная еще в 1960-х идея так называемого человеческого капитала. Из нее вырастает разговор о людях как о «средствах», «ресурсах» и «новой нефти». Я же когда слышу про школу и рынок, то улыбаюсь. Школа – избыточная структура по отношению к рынку; легче и дешевле придумать что-нибудь намного проще. И школа – это не про готовность к взрослой жизни, к превращению своего человеческого образования в «капитал». Это сама жизнь.

Зачем нужна школа для экономики? Как готовить высококвалифицированных специалистов, если мир меняется быстрее, чем мы успеваем это заметить? Смогут ли когда-нибудь школа, семья, вуз и будущий работодатель договориться о том, какую роль играет каждый из них в процессе обучения ребенка, который завтра станет подростком, а затем студентом?

Как заметил один лауреат Нобелевской премии: «Предсказывать трудно. Но особенно трудно предсказывать будущее».

Я же считал и считаю: независимо от того, каким будет наше экономическое будущее, главная задача школы – это задача построения моста между разными поколениями. Именно школа – то уникальное пространство встречи, в котором взрослые и дети имеют особые шансы овладевать самым трудным из искусств – искусством слышать и понимать друг друга.

Я верю, что это сохранится. Меняться же будет другая ключевая вещь – произойдет смена ролевых моделей. Будут трансформироваться ролевые позиции в многоугольнике отношений, обозначенных детьми, школой, родителями, учителями, государством, обществом.

Хочется верить, что именно в ребенке школа будет видеть главного своего бенефициара. Но чтобы такой «детоцентризм» укреплялся, чтобы школа становилась миром детства, ей будет важно понять: отношения между поколениями резко меняются.

Думаю, что школе надо будет научиться выходить «за пределы школы». Но, повторю, главная задача не изменится. Школа – это место, где на фоне трансляции знаний встречаются поколения; это место диалога: детей и учителей, детей друг с другом, учителей и родителей. К сожалению, существующая массовая школьная модель разрыв между поколениями пока лишь усиливает. Чтобы это изменить, школе надо увидеть свою задачу не столько в том, чтобы передавать знания, сколько (перефразируя уже не столько Иллича, сколько Ильича) «мотивировать, мотивировать и еще раз мотивировать».

Если школа не интересна, не решает главных задач – тогда зачем она нужна? Есть детский мультфильм, в котором звучит: «Баранкин, будь человеком!» Не «Баранкин, будь инженером!», не «Баранкин, будь космонавтом!», не «Баранкин, будь айтишником или робототехником». Будь человеком!

В традициях волшебников Земноморья

Я вспоминаю рассказы Урсулы Ле Гуин, ее фантастическое произведение «Волшебник Земноморья». Там мальчик приезжает к магу и говорит: «Я хочу стать магом». Тот отвечает: «Пожалуйста, можешь поселиться на моем острове». День проходит, неделя проходит, две, тот не выдерживает, говорит: «Маг, я все время за тобой хожу, смотрю на тебя. Когда ты начнешь меня учить?» Маг улыбается и говорит: «Ты не понял? Я уже учу тебя две недели».

Школу не надо рушить. Главное в ней может происходить за кадром официально утвержденных программ, какими бы их ни придумывали.

Так исторически сложилось, что без школы возможности общения в мире младшего школьного возраста, в подростковой среде уменьшаются. Да, возникают другие пространства для общения подростков друг с другом, контакты в подростковых субкультурах часто вытесняют школу в качестве главного «транслятора» социализации. Но далеко не везде. И есть множество школ, куда учителям и детям всех возрастов хочется приходить. Даже выпускникам, которые окончили эти школы 15–20 лет назад.

…Исторически образование тщательно регламентировалось, оно выступало как одно из наиболее определенных социальных пространств. Сегодня же школа должна давать обширный опыт поведения вне строго предсказуемых ситуаций, сама стать местом, где не всё доопределено.

Когда мы бьемся в дискуссиях вокруг старых ролевых моделей, то начинаем галдеть: «Долой веру, что школа нужна для знаний! Знания найдут в интернете, а школа нужна для практических навыков!»; «Нет, не для жестких навыков, а для мягких, гибких, для "софт скиллз"!»; «Не в навыках дело, а проложите, наконец, дорогу эмоциональному интеллекту!» и т. д.

Чтобы диагностировать развитие личности, одни стремятся измерить ее академические достижения где-то в мире тестов, знаний и навыков. Другие ведут неустанные поиски, стараясь определить точный список так называемых hard skills и soft skills, чтобы из него удалось склеить портрет образцового человека; с помощью набора «мягких» и «твердых» навыков определить, каким обязан быть человек и как с ним действовать.

Меня часто неправильно понимают: я не против, я за знания, за умения и за навыки как основу школьной жизни. Вопрос лишь в том, какое место они занимают в иерархии нашего мышления, что не должно быть ими заслонено. И я убежден, что сегодня на первом месте должны быть не «хард скиллз» и даже не любимые многими «софт скиллз». Лучший диагност нашего образования – способность к преадаптации: готовность без страха совершать действия, которых никто из известных тебе людей не совершал, и не пугаться встречи с неоднозначным и непредсказуемым.

Готовность к встрече со сложностью выступает для меня ценностным ориентиром образования и условием эволюционного оптимизма, несмотря ни на что. А разговоры о «софт скиллз», «хард скиллз» – только сужение реальности и игра в проходящую моду. Надежда, что можно будет старую одномерность заменить на новую.

Но у одномерных людей мало перспектив.

Есть гениальная работа Бориса Михайловича Теплова «Ум полководца» (впервые опубликованная в 1943 году). Теплов пишет, что дар полководца – как квадрат, стороны которого – воля и интеллект. Если слишком много воли и меньше интеллекта – проигрыш. Если слишком много интеллекта, но мало воли – проигрыш. (Замечу, что такая же равнодействующая, как и у полководца, должна существовать у предпринимателя.)

Два измерения – минимум, с которого можно начинать разговор. Но в судьбах