Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

Его супругой была «праматерь Тиамат, что все породила»[224]. Изначально Апсу и Тиамат существовали необделимо друг от друга – «воды свои воедино мешали»[225], когда «тростниковых загонов еще не было, тростниковых зарослей видно не было, …из богов никого еще не было, ничто не [было] названо, судьбой не отмечено…»[226] Их уроборический союз послужил источником, из которого возникли более определенные исходные структуры и творения, или духи: «тогда в недрах зародились боги»[227]. Первичный мир божеств появился из «докосмогонического яйца» – обители Тиамат и Апсу. Этот процесс схематически изображен на рисунке 19.

Рис. 19. Рождение мира богов

Месопотамские боги (как и прочие подобные им божества) представляют некоторую тайну для современного ума. Для древних культур был характерен политеизм. Современным людям практически невозможно понять, какое место можно отвести неким высшим фантастическим существам – они не кажутся частью объективного внешнего мира. Поэтому очень заманчиво рассматривать их как фигуры воображения: олицетворения эмоциональных состояний и влечений или воплощение личных переживаний. И все же термин «олицетворение» подразумевает добровольное и сознательное использование метафоры человеком, который испытывает побуждение представить что-либо и при этом знает, что он представляет. Однако нет никаких указаний на то, что именно акт сознательного творения порождает архаичное божество. На самом деле, кажется, что все происходит совсем наоборот: действие божества дает начало творческому усилию. Следовательно, бог должен быть чем-то бо́льшим, чем субъект, чем первоначальное повествовательное представление субъекта о самом себе.

Явления, которые мы назвали бы эмоциями или движущими силами, с точки зрения современного, сравнительно развитого и критического самосознания, по-видимому, изначально не воспринимались как нечто «внутреннее». Они, скорее, были неотъемлемой частью породившего их опыта (события или последовательности событий) и первоначально воплотились в виде образа. Современное понятие «стимул» можно рассматривать как пережиток мышления, наделявшего объект эмоциями и способностью управлять поведением (мышления, которое не может отличить то, что вызывает ответ, от самого ответа). Взрослые больше не одушевляют силы природы, за исключением моментов слабости, или делают это в шутку. Мы обычно приписываем побуждение и эмоции своим действиям, а не возбудителю, который изначально их провоцирует. Современный человек освоил эмпирическое мышление и подходит ко всему с точки зрения опытной науки, а значит, умеет отделять вещи от их смысла. Мы не приписываем побудительной или эмоциональной силы объекту, воспринимая его общепринятые свойства лишь с помощью органов чувств. Люди научились различать, что есть они и что есть мир. Донаучный же разум не мог (не может) этого делать, по крайней мере последовательно, – он не в состоянии отделить предмет от его влияния на поведение. Именно совокупность объекта и последствий столкновения с ним (точнее, целый класс объектов и их следствий) составляет образ Бога.

С этой точки зрения божество (могущественное и влиятельное высшее существо с определенной историей) представляет собой некий способ, с помощью которого группа схожих побуждающих стимулов появляется и захватывает коллективное (передающееся от человека к человеку) воображение представителей той или иной культуры. Это своеобразная смесь – с более поздней, эмпирической точки зрения – психологических и общественных явлений и объективного «факта» – слияние воедино субъекта и объекта (эмоций и чувственного опыта), надличностная по своей природе (структура, отшлифованная историей, и общие образные представления). Тем не менее первобытное божество прекрасно олицетворяет основы бытия, ведь оно представляет собой и субъективные эмоции, и чистый объект (до того, как их разграничили или отделили друг от друга) – первичный опыт, а не просто исходное явление.

Поэтому первых детей Тиамат и Апсу – «старших богов» – следует рассматривать как воплощение свойственных многим людям архаичных внутренних переживаний, которые побуждают к действию, а также тех аспектов объективного мира, которые приводят в движение душевные силы. Шумеры считали своим долгом «одевать и кормить» таких богов – они были «слугами» того, что современный человек назвал бы спонтанными порождениями окружающей среды. Если принять их точку зрения, эти силы вполне можно считать некими божествами, населяющими наднебесное пространство, которое существовало до рассвета человечества. Например, половое влечение – это могущественный бог, ведь его развитие предшествовало появлению человечества и было связано с относительно «врожденным» высвобождением «возбуждающих стимулов» (определяющих сексуальную привлекательность). Оно обладает страшной силой и берет верх над всеми, кто им одержим. Древнегреческий бог природы Пан воплощал «панический» ужас, Арес, или Марс (в римской мифологии), – воинственную ярость и агрессию. Современные люди олицетворяют побуждения лишь в художественных целях и не верят, что они «живут» в каком-то особом месте (например, в раю). И все же представление о том, что такие инстинкты обитают в пространстве (и что в нем разгораются войны), – это мощная метафора, чрезвычайно полезная для истолкования. Силы, имеющие власть над личностью, борются друг с другом с незапамятных времен. Каждая из них вынуждена примириться с присутствием могущественных «противников» в душевной иерархии. Битвы между разными образами жизни (или философскими убеждениями), характерные для любого общества, можно представить как войну между мерилами ценности (и, следовательно, различными иерархиями побуждений). Противоборствующие силы, участвующие в этих сражениях, бессмертны. Вовлеченным в них людям – пешкам богов – зачастую везет гораздо меньше.

Вернемся к поэме «Энума элиш». Вторичные (патриархальные) божества месопотамского пантеона – пары Лахму и Лахаму, а также Кишар и Аншар – явились результатом любовного единения Тиамат и Апсу. Это нераздельное «докосмогоническое яйцо» (распространенная метафора в других мифах о творении) представляет собой сочетание порядка (мужской природы) и хаоса (женской природы) – союз прародителей мира, слившихся в созидательном объятии (дух и материя, выступающие как одно целое). Тиамат и Апсу рождают детей – первобытные инстинкты, или жизненные силы, которые, в свою очередь, производят на свет существа с более яркой индивидуальностью. Само повествование довольно абстрактно, в нем нет подробного описания второстепенных персонажей. Лахму, Лахаму, Кишар и Аншар – лишь посредники между настоящими героями драматического действа: Мардуком, несколько позже появившемся на свет богом с человеческими чертами, и Тиамат, его мятежной праматерью. Поэтому Кишар и Аншар упоминаются лишь как родители Ану, который, в свою очередь, «сотворил по своему подобию» Эйа[228], рожденного «отцами своими»[229]. Он «разумом светел, многомудр и всесилен, Аншара, деда его, превзошел он премного»[230] и «меж богов-сородичей нет ему равных»[231].

Старшие боги в целом только размножаются и буйствуют. Они «тревожат Тиамат, снуют, суетятся»[232]. Непрекращающийся разгул расстраивает божественных родителей. Тиамат и Апсу сговариваются пожрать своих детей. Это обычное мифологическое явление; оно повторяется в преданиях о Яхве, Ное и Великом Потопе. Боги рождают Космос