Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

На протяжении веков действия героев-предков сначала копировались, затем изображались в мифе, переосмысливались, упрощались, упорядочивались и повторялись все чаще, то есть все более точно сводились к своей «платонической» форме. Таким образом, культура складывается из уцелевших исторически обусловленных иерархически организованных моделей поведения и их абстрактных представлений второго и третьего порядка. И даже больше: в ходе бесконечного социального и внутреннего конфликта создается единый шаблон действий – система морали, которая одновременно управляет поступками человека, межличностными взаимоотношениями и их образным/словесным описанием. Она воплощает идеал культуры (способ превращения невыносимого настоящего в желанное будущее), ее направляющую силу и выдающийся характер, выраженный в поведении. Сначала общество наделяет особыми чертами царя или императора (так закладывается основа суверенитета). Абстрактно представленный, скопированный, разыгранный, превратившийся в ритуал и повествование образ приобретает все больше психологических черт. Представления о культуре передаются из поколения в поколение. Они меняются по форме, но не по существу, воплощаясь в наставлениях, подражании и, как следствие, способности человека описывать в повествовании временно бесплотные черты личности.

Уникальный характер культуры формирует многовековое противостояние сложных убеждений, которые необходимо объединить. В мифологии этот процесс преподносится как битва высших сил на небесах, которую М. Элиаде назвал «конфликтом божественных поколений»[336]. Он анализирует хеттско-хурритскую и ханаанскую мифологию (около 1740–1200 до н. э.) и ее связь с похожими преданиями в Древней Финикии и других государствах. В хеттской теогонии относительная власть богов определялась борьбой, которую они вели между собой:

Вступительный эпизод «О царствовании на небесах» описывает смену первых богов. Вначале царем был Алалу, и Ану, самый значительный из богов, склонялся перед ним и служил ему. Но спустя девять лет Ану напал на него и одержал победу. Тогда Алалу бежал в подземный мир, и Кумарби стал новым слугой. Прошло девять лет, и Кумарби, в свою очередь, напал на Ану. Спасаясь бегством, последний взлетел на небо, но Кумарби преследовал его, схватил за ногу и, откусив его «филеи», швырнул на землю. Поскольку он смеялся и ликовал, Ану сообщил ему, что он забеременел. Кумарби выплюнул то, что у него оставалось во рту, но часть семени Ану вошла в его тело, и он разрешился от бремени тремя богами. Остальная часть текста, к сожалению, утрачена, но предполагается, что «дети» Ану, ведомые Тешубом, богом грозы, объявили Кумарби войну и свергли его с трона[337].

Элиаде продолжает, опираясь на древнюю финикийскую историю Филона Библоса:

…первым верховным богом был Элиун (в Греции – Хипсистос, «всевышний»), соответствующий Алалу в хуррито-хеттской мифологии. От его союза с Берут появились на свет Уран (соответствующий Ану) и Ге (Гея). В свою очередь эта пара имела четырех сыновей, первый из которых – Эл (или Крон) соответствует Кумарби. Поссорившись с женой, Уран решил уничтожить свое потомство, но Эл выковал себе пилу (или копье?), изгнал отца и стал править сам. Наконец, властителем становится Ваал (представляющий четвертое поколение и соответствующий Тешубу и Зевсу); в виде исключения он получил власть без борьбы…

Важно сразу же подчеркнуть «обособленный» и в то же время синкретический характер этого мифа, и не только в хуррито-хеттской версии (где, кроме того, имеется некоторое количество шумеро-аккадских элементов). В «Энума элиш»[338] подобным же образом представляется: 1) ряд божественных поколений; 2) борьба молодых богов против старых богов; 3) победа Мардука, который таким образом приходит к власти…

Подводя итог, отметим, что все мифы, повествующие о борьбе между сменяющими друг друга поколениями богов за главенство, с одной стороны, оправдывают позицию последнего победившего бога, а с другой стороны, объясняют существующее строение мира и актуальное состояние человечества[339].

Боги – это надличностные силы, они представляют собой инстинктивные, переосмысленные обществом, универсальные составные элементы человеческого опыта. Их битва и последующее распределение по значимости являются отвлеченным и поэтическим описанием того, как возникающие шаблоны поведения и схемы толкования (так называемые нравственные позиции) борются за то, чтобы выйти на первый план, и с течением времени систематизируются. Способ, которым отдельное общество сформировало иерархию моделей поведения, скрыто используется при восприятии ценности объекта (то есть неявно очерчивает приемлемый диапазон значимости предметов и явлений). Грубо упорядоченные последствия битвы богов формируют традицию, которая определяет структуру внутренней иерархии ценностей, регулирует взаимодействие между людьми и держит под контролем личные эмоции (поскольку последствия поведения человека или группы, направляемого традицией, остаются предсказуемыми). Поступки, совершаемые в одиночку и в присутствии других, не обязательно приводят к тому же результату. Два ребенка и одна игрушка – это не то же самое, что один ребенок и одна игрушка (потому что в некотором смысле игрушка в разных ситуациях – это не один и тот же предмет). Поведенческие склонности отдельных членов общества постоянно меняются, поскольку сам факт существования социума влияет на побудительную значимость всех его объектов в определенной ситуации. Двое детей с одной игрушкой должны прийти к соглашению, им обоим следует переосмыслить поведение, чтобы игрушка стала тем, чем она является для одного человека, – предметом, который дарит удовольствие, а не провоцирует неприятности.

Поведенческие склонности людей – это имитация образцов действий, которые в какой-то момент в прошлом стали следствием героического поведения. Однако когда разные модели поведения, приемлемые в обществе, вступают во взаимодействие, они неизбежно меняются. Например, поступки, вызванные агрессией, любовью или страхом, имеют надличностную основу, которая частично объясняет их олицетворение в образах богов (или, с более либеральной точки зрения, их существование как богов). Именно постоянное столкновение высших сил допускает их сосуществование и социальную организацию. Несколько «божеств» могут одновременно сражаться за игрушку, появившуюся на неизвестной территории и ставшую чем-то желанным и единственным. Бог войны (скажем, Арес) может проснуться внутри одного ребенка или обоих, и тогда начнется драка. Победитель (при условии, что он появится) в будущем может стать более боевым в социальной ситуации, характеризующейся двусмысленностью. Проигравший может предаться другим мыслям (например, попасть под власть Пана (паники) в разгар спора за игрушку с незнакомцем, то есть заплакать и уйти). С другой стороны, при благоприятном исходе один или оба малыша сумеют договориться о справедливом разрешении возникшей ситуации – оба будут удовлетворены, и никто не пострадает. Такие мирные переговоры предполагают, что дети ценят друг друга. Учет мнения других людей является признанием их скрытой значимости – то есть уважения основных прав человека как (мифологически равноправного) члена общины. Такое признание приходит и разыгрывается до того, как оно будет осмыслено, и создает основу