Карты смысла. Архитектура верования - Джордан Питерсон

побуждения, проявляющиеся в поведении. В последней, революционной ситуации он перекраивает скрытые предпосылки конфликта. В любом случае проблема разрешается (переосмысливается) в ходе так называемой внутренней войны, неизбежно сопровождаемой яркими вспышками боли, страха и ярости. Личность, рождающаяся в этой схватке (по крайней мере, при революционном развитии событий) становится в чем-то больше похожа на героя, чем существо, жившее до изменения внешних обстоятельств.

Еще один наглядный пример для взрослых – это вступление в брак. Стремление к индивидуальному самовыражению неизбежно ограничивается желанием поддерживать близкие межличностные отношения и, соответственно, примерить на себя респектабельную роль в обществе. Женатый мужчина может продолжать вести образ жизни холостяка, полностью подчиняясь личным желаниям и прихотям, ограниченным минимальными социальными обязательствами, которые он мог взять на себя ранее. Вскоре он обнаружит, что его (до сих пор личные) желания и стремления порождают конфликт, семейные распри и неконтролируемые эмоции.

Столкновения, которые зачастую неизбежны в семейной жизни, возникают в результате несовместимости (скрытой и явной) индивидуальных нравственных убеждений и взаимных ожиданий (внутренние божества развязывают войну). Существуют разные способы разрешения таких конфликтов. Один партнер может применить некоторое физическое или психологическое воздействие и сделать другого своим жалким подчиненным, постоянно расстроенным, несчастным, тревожным и враждебным. Таким образом, брак может потерять бо́льшую часть своей ценности или вообще распасться. Это не является решением проблемы, просто перед лицом возникающей аномалии партнер регрессирует и возвращается к состоянию «единой личности». С другой стороны, каждый супруг может всерьез принять другого и перестроить свое поведение (а также пересмотреть возникающие ценности). Для этого им необходимо умение участвовать в открытом конфликте (то есть обмениваться информацией) или мужество добровольно подчиниться отрицательным эмоциям, включая тревогу, вину и стыд, сопровождающие выявление бессознательных (неявных) ошибок и недостатков. Мифическое подчинение жениха и невесты высшей власти культурного героя – Христа, ритуально представленное в церемонии венчания, символически помогает им преодолеть трудности[335].

Добровольное подчинение личных желаний двух людей высшему нравственному закону, воплощенному в образцах действий христианского Спасителя, означает принципиальное согласие (скрытое или явное) с природой божественных устоев, на которые можно ссылаться, когда необходимо найти баланс между несовместимыми желаниями. Это означает, что личность, рожденная в мистическом союзе мужа и жены, должна стать ближе к Христу, превосходя менее полноценных отдельных людей, которые составляют супружескую пару. Процесс добровольного подчинения высшему божеству параллелен более глобальному межличностному историческому развитию событий при возвеличивании Мардука, описанном в поэме «Энума элиш». Через конфликт (и сотрудничество) внутри «ячейки» семьи создаются новые моральные устои – новые внутренние и внешние модели поведения (а также предположения и ожидания). Этот процесс может привести к положительному результату благодаря совместному участию в религиозных обрядах, организуемых общинами. С другой стороны, люди могут сами по себе одерживать победы и терпеть поражения.

Различные побуждения соревнуются за первенство в личной и межличностной областях как в настоящем, так и в будущем. Можно перетерпеть то, что сейчас вызывает страх, потому что в будущем это означает меньшую вероятность наказания (испуга) или обещает бо́льшее удовольствие (надежду). Такое суждение выносит разум или подтверждает традиция. Точно так же мы терпимы к социальной группе и дополнительному давлению, которое она оказывает, потому что, проанализировав все имеющиеся данные, мы понимаем: участие в ней обещает наиболее эффективное в настоящее время решение проблемы адаптации. Эта группа – современное воплощение человеческих обычаев – складывается в результате борьбы между различными способами существования, ведущейся из поколения в поколение.

Хотя битву за первенство при обмене нравственно значимой информацией можно легко представить как войну (и порой она действительно происходит как настоящее сражение), чаще она проявляется в виде борьбы между убеждениями. В последнем случае именно потеря веры, а не жизни определяет исход битвы. Люди могут заменить смерть утратой веры отчасти потому, что они способны абстрактно очерчивать свои «территории» (создавая из них верования) и абстрактно покидать их, как только они теряют надежность. У животных менее развита способность к обобщению, но порой они также теряют лицо, а не жизнь, хотя и выражают эту потерю поведением, а не словами (не в спорах). Именно умение «символически капитулировать» и «символически разрушать» в значительной степени лежит в основе способности отдельных животных организовываться в группы (которые требуют иерархической организации), а также поддерживать и обновлять эти группы. То же самое можно сказать и о людях (которые также участвуют в абстрактной битве на процедурном уровне, ведут реальные войны и вступают в споры).

Значимые убеждения вызывают проявления глубокой веры. Иначе говоря, непоколебимая вера указывает на силу мысли (или ее конкретный процедурный эквивалент). Ее можно измерить способностью подавлять противоречивые импульсы, особенно если те мотивированы страхом. Рассмотрим, к примеру, проявление доминирования в группах приматов и других высокоразвитых социальных животных. Большинство споров о первенстве у них разрешаются без физической агрессии. Именно животное, лучше всех умеющее устоять перед вызовом – несмотря на угрозу и страх, – вероятнее всего победит в борьбе за власть. Таким образом, способность отстаивать оспариваемую территорию указывает на степень слияния внутреннего состояния и текущей мотивации (и показывает, насколько убеждено данное животное в том, что оно может или должно удерживать свою позицию). У человека такая интеграция представляет собой силу – харизму, наиболее ярко проявляющуюся в поступках. Уверенность, с которой отстаивается некая позиция (будь то конкретная территория, ниша иерархии доминирования или абстрактное понятие), заметная по поведению (например, отсутствию страха), действительно указывает на ее потенциал, на то, насколько существо, занимающее эту позицию, верит в ее правильность, справедливость и честность. Объединяющую силу таких убеждений можно точно определить, бросив им вызов, поскольку именно от этой силы зависит способность вступать в противостояние. То есть умение без колебаний отстаивать свои принципы является [не эмпирическим (?)] эмоциональным критерием истинности этих убеждений или, по крайней мере, их пользы для развития личности. В этом заключается источник силы мученика, и именно поэтому даже современные тоталитаристы стараются не позволять своим врагам публично приносить себя в жертву.

Распределение моделей поведения по рангам с точки зрения их сравнительной полезности составляет (процедурное, эпизодическое или семантическое) суждение о ценности. Это твердое представление о природе добра и зла с мифической или повествовательной точки зрения. Мерилом ценности служат решения, управляющие поступками человека в настоящем ради будущего, они принимаются в (неизбежно) социальном контексте и основываются на мудрости прошлого. Содержание моделей поведения, представленных в мифах, и определение их ценности, как правило, остаются неявными. Его сложно выразить в понятиях из-за чрезвычайно сложной структуры, которая невербально формировалась в процессе эволюции. Эмоциональный переворот, вызванный одновременным применением несоизмеримых стратегий поведения или толкования ситуации, дает толчок для упорядочивания