Академия боли - Эдуард Сероусов

сына, но такого незнакомого в своей холодной, расчётливой эффективности. Итан двигался уверенно, его взгляд методично оценивал окружение, выискивая потенциальные угрозы и возможности.

– Он заметил её, – прокомментировал Рейнер. – Смотрите, как изменился его паттерн движения. Он переходит в режим преследования.

Дэниел видел это – едва заметное изменение в походке Итана, в направлении его взгляда, в позиции рук. Его сын превратился в идеального хищника, незаметно сближающегося с добычей.

Софи, сыгравшая свою роль безупречно, сделала вид, что не замечает слежки. Она вошла в кафе, выбрала столик у окна, заказала кофе. Всё выглядело естественно, непринуждённо, словно обычный визит в обычное место.

Итан появился через несколько минут. Он сделал заказ у стойки, затем, словно случайно заметив знакомое лицо, подошёл к столику Софи.

– Софи? – его голос звучал удивлённо, с идеально рассчитанной дозой тёплых эмоций. – Какая неожиданная встреча.

Она подняла глаза, изображая лёгкое замешательство, сменяющееся узнаванием и радостью.

– Итан! – воскликнула она. – Не ожидала увидеть тебя здесь.

Он сел напротив неё, его поза была расслабленной, дружелюбной – идеальная маскировка для хищника, готовящегося к атаке.

– Я здесь по делам академии, – сказал он, его глаза внимательно изучали её, анализировали, оценивали уровень угрозы и возможности нейтрализации. – А ты? Я слышал, ты больше не работаешь с нами.

– Да, решила сменить обстановку, – непринуждённо ответила Софи. Затем, перейдя к заранее подготовленному сценарию, она добавила: – Знаешь, я часто думаю о наших разговорах в библиотеке. Особенно о том вечере, когда мы обсуждали созвездия. Помнишь? Ты рассказывал о комете, которую видел на свой шестнадцатый день рождения в обсерватории.

Дэниел, наблюдавший через скрытую камеру, заметил мельчайшее изменение в лице Итана – почти незаметное напряжение вокруг глаз, лёгкая пауза перед ответом.

– Смутно, – ответил Итан, его голос оставался ровным, но что-то в его взгляде изменилось. – Это было давно.

Софи улыбнулась, мягко и понимающе. Она достала из сумки небольшой музыкальный брелок и, словно случайно, активировала его. Зазвучала нежная мелодия – та самая, которую мать Итана часто играла на пианино.

– Красиво, правда? – сказала она. – Напоминает мне стихотворение, которое я недавно прочитала: "В сумерках тихих, когда звёзды сияют, помни о том, кто тебя ожидает".

Реакция была мгновенной и заметной даже через камеру наблюдения. Итан замер, его пальцы, державшие чашку кофе, едва заметно дрогнули. Что-то промелькнуло в его глазах – искра узнавания, вспышка эмоции, проблеск настоящего Итана сквозь маску программирования.

– Что ты делаешь? – спросил он, его голос стал тише, напряжённее.

– Напоминаю тебе, кто ты на самом деле, – просто ответила Софи. – Ты не инструмент академии, Итан. Ты не оружие, которое можно направить против тех, кто когда-то заботился о тебе. Ты сын своего отца. Сын Ребекки. Человек со своими ценностями, мечтами, сильными эмоциональными связями.

Итан сидел неподвижно, его лицо застыло в выражении, которое было трудно интерпретировать. Борьба происходила внутри него – программирование академии против пробуждающихся воспоминаний, имплантированные паттерны против оригинальной личности.

– Я знаю, зачем ты здесь, – продолжала Софи, её голос оставался спокойным, но интенсивным. – Знаю о выпускном проекте. О том, что я – цель. Что тебе поручили нейтрализовать меня как угрозу для академии.

Она наклонилась ближе.

– Но я также знаю, что часть тебя сопротивляется этому. Часть тебя помнит, кто ты на самом деле. И эта часть становится сильнее с каждым днём, с каждым новым триггером, который мы активируем в твоём подсознании.

Итан моргнул, словно пытаясь прояснить зрение. Его рука медленно потянулась к карману, где, как знал Дэниел из плана академии, находилось устройство для быстрой нейтрализации цели – инъектор с сильным седативным препаратом.

– Не делай этого, Итан, – тихо сказала Софи. – Подумай о своём отце. О том, как сильно он борется за тебя. О том, как много он готов пожертвовать, чтобы вернуть тебя.

Рука Итана замерла. Внутренняя борьба отражалась на его лице всё более явно – противоречивые импульсы, конфликтующие директивы, столкновение программирования и пробуждающейся истинной личности.

– Он здесь, – внезапно сказал Итан, его голос изменился, стал более хриплым, более эмоциональным. – Отец. Он наблюдает за нами сейчас, верно?

Дэниел, услышав это, почувствовал, как его сердце пропускает удар. Это был голос его сына – настоящего Итана, пробивающегося сквозь маску программирования.

– Да, – честно ответила Софи. – Он сделал всё это, чтобы спасти тебя. Чтобы дать тебе шанс снова стать самим собой.

Итан медленно поднял голову, его взгляд скользнул по кафе, на мгновение задерживаясь на скрытой камере, словно он мог видеть сквозь неё, прямо в глаза отца.

– Я помню, – прошептал он. – Не всё. Фрагменты. Обсерватория. Мама. Её стихотворение. – Он сделал паузу, его лицо исказилось от внутренней боли. – Но я также помню свою миссию. Свои обязательства перед академией. Свою роль в проекте "Пандора".

Он опустил взгляд на свои руки, которые начали слегка дрожать – явный признак глубокого когнитивного конфликта.

– Они следят за мной, – сказал он тихо. – Мониторят мои показатели, отслеживают моё местоположение. Если я не выполню задание, они узнают, что произошёл сбой. Они активируют протокол экстренной стабилизации.

– Мы можем защитить тебя, – настаивала Софи. – У нас есть план, ресурсы, люди, которые прошли через то же, что и ты, и смогли частично восстановить свою автономию.

Итан покачал головой, его движения стали более резкими, менее контролируемыми.

– Вы не понимаете. Это не просто психологическое программирование. Они имплантировали химические триггеры, нейростимуляторы, элементы биологического контроля. Если я не вернусь с тобой в качестве пленницы, они активируют протокол, который полностью уничтожит остатки моей оригинальной личности. Или хуже – вызовет полный нейронный коллапс.

Дэниел, слушавший этот разговор, почувствовал, как холодный ужас охватывает его. Академия зашла ещё дальше, чем он предполагал. Они не просто психологически перепрограммировали его сына – они буквально встроили в его тело и разум механизмы контроля, которые могли быть активированы удалённо.

– Чёрт, – выругался Рейнер рядом с ним. – Они используют протокол "Цербер". Мы слышали о нём, но никогда не видели в действии. Это комбинация микродозированных химических инъекторов и нейростимуляторов, имплантированных в ключевые области мозга. Полный контроль на биологическом уровне.

– Можно это нейтрализовать? – напряжённо спросил Дэниел.

– Теоретически да, но это требует специального оборудования и экспертизы, которых у нас сейчас нет, – ответил Рейнер. – И любая попытка извлечь имплантаты без правильной подготовки может привести к необратимому повреждению.

Дэниел вернулся к наблюдению за ситуацией в кафе. Итан и Софи продолжали разговор, их голоса стали тише, интенсивнее.

– Есть только один способ, – говорил Итан. – Я должен выполнить задание. Захватить тебя. Доставить в академию. Но не как пленницу.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Софи, её лицо выражало настороженность.

– Добровольное