Дочери судьбы - Тара Хайланд

были суровым временем для женской моды, которая сильно страдала от продажи товаров по карточкам и правительственных ограничений производства и распределения одежды. Но в то же время у модельеров появилось новаторское решение: укорачивание юбок из-за недостатка ткани и внедрение понятия сочетаемости отдельных частей одежды, чтобы создать иллюзию обширного гардероба. Если ей удастся придать всему этому уникальный оттенок…

– Все в твоих руках, – заключил Уильям.

– Делай так, как считаешь нужным, – согласилась Элизабет.

Кейтлин приступила к работе. Она наняла Джесс и еще двух надежных помощников и основала штаб-квартиру у себя дома. Поскольку будущее компании оказалось под вопросом, отдел моделирования одежды в «Мелвилле» был в подавленном настроении, и, когда всем официально объявили, что эти трое уволились, никто не заподозрил подвоха.

К счастью, гостиная и столовая в квартире Кейтлин были свободной планировки: метров девять в длину, залитые естественным светом. Мебель сдвинули в одну из спален и устроили мастерскую. Темной ночью сюда из «Мелвилла» перекочевали швейные машинки, манекены и чертежные доски. У Кейтлин были хорошие отношения с поставщиками: она просто сообщила им, что ей нужно, и на следующий день все доставили без вопросов.

В конце концов, материалы были нужны только для образцов.

Обстоятельства сложились нелепо, но все четверо никогда так не веселились, работая до упаду, склоняясь над швейными машинами, пока не начинало ломить поясницу, подкрепляясь пиццей, китайскими и японскими блюдами навынос и целый день глотая кофе.

За пару недель до дефиле Элизабет заглянула посмотреть, как дела у Кейтлин. И пришла в восторг.

– Поначалу у меня были сомнения, – призналась она. – Но ты попала в самую точку. Ты сразишь наповал всех.

– Спасибо.

Потом Элизабет нахмурилась.

– А кто же будет показывать коллекцию? Если мы обратимся в обычное агентство, сразу пойдут слухи о том, что мы затеваем.

Кейтлин таинственно улыбнулась.

– Я тут кое-что придумала.

На другой день Кейтлин и Элизабет поехали к Эмбер в «Козуэй-ритрит», частную реабилитационную клинику, самую фешенебельную в Англии. Уильям отвез Эмбер туда после того, как забрал из полицейского участка в ту самую ночь, когда она прилетела в Лондон. Клиника была одним из условий ее освобождения. К счастью, с собой у нее были наркотики только для личного пользования, а значит, власти отнеслись к ней снисходительно, как только семья взяла над ней опеку.

В клинике она пробыла месяц, и все хотели знать, как она себя чувствует. Когда они увидели ее в прошлый раз, то пришли в ужас: Эмбер была тощая, как скелет, с бледным лицом и немытой головой.

Всего за полчаса они долетели на вертолете из Центрального Лондона до частного острова площадью более ста сорока гектаров у побережья Эссекса. Это был лучший способ добраться, поскольку дорога была доступна лишь часа четыре во время отлива. Когда они прилетели, Эмбер была на сеансе групповой терапии, и санитар повел Элизабет и Кейтлин на экскурсию по территории. Клиника с тренажерным залом, бассейном и игровой комнатой была похожа на пятизвездочный отель. Закончив прогулку, они уселись в пышном саду, ожидая сестру.

Наконец появилась Эмбер с кувшином апельсинового сока.

После месяца в клинике она стала прежней Эмбер. Ломка проявилась через сорок восемь часов после последней дозы и продолжалась неделю.

– А с психологическими последствиями бороться будет труднее, – сказала Эмбер.

Глубокая депрессия прошла, но страстное желание осталось.

– И не пройдет, – объяснила медсестра.

Потребность останется, мечта о дозе. И теперь все зависит только от Эмбер, она сама должна с этим бороться.

– Но давайте поговорим о чем-нибудь другом, – поспешно сказала Эмбер.

Лишенная новостей, она с нетерпением хотела узнать, что же происходит с заявкой на приобретение контрольного пакета. Элизабет быстро объяснила, чем они занимались.

– Я бы хотела чем-нибудь помочь, – заметила Эмбер, как только сестра закончила рассказ.

Элизабет и Кейтлин переглянулись.

– Что такое?

– На самом деле, ты можешь помочь, – пояснила Элизабет. – Поэтому мы и приехали.

– Но тогда тебе придется покинуть клинику, – вставила Кейтлин, – а мы не хотим, пока ты не поймешь, что готова.

Эмбер на самом деле уезжать не хотела. Здесь, в спокойной изолированной среде с мощной поддержкой и отсутствием соблазнов, держать себя в руках, не употребляя наркотики, было легко. Мысль о том, что придется вылезти из безопасного кокона, приводила Эмбер в ужас. Но нельзя же оставаться в клинике вечно. Она уже обсудила домашний план реабилитации и посещение психотерапевта в Лондоне. Когда-то ей все равно придется полагаться на себя.

Эмбер глубоко вздохнула.

– Расскажите, что я должна сделать.

Пока «Мелвилл» укреплял защитные механизмы, Арман Бушар начал завинчивать гайки. Пирс наверняка указал ему самые уязвимые точки.

Срок основного займа компании заканчивался за несколько дней до собрания защиты, и банк, который его осуществлял, поднял шум по поводу отзыва финансовой поддержки. Группа «ГМС» Бушара представляла собой огромное корпоративное предприятие с безграничным влиянием в финансовых кругах, и никто не хотел ссориться с прибыльным клиентом.

Элизабет занялась звонками, но все хлопали дверью у нее перед носом. Ни один банк, с которыми она раньше работала, не хотел с ними знаться. Все боялись Бушара. Ей даже не отвечали на звонки.

Раздраженная тем, что очередной директор по корпоративному кредитованию был занят на совещании, которое закончится неизвестно когда, она сердито бросила трубку и посмотрела на список. Это имя стояло последним. Элизабет его вычеркнула.

– Черт! – выругалась она себе под нос.

В голову ничего не приходило.

Когда вдруг зазвонил телефон, она вздрогнула, надеясь, что кто-то из банкиров решил ответить на звонок.

Но она ошиблась. К счастью, это был кое-кто получше.

– Привет, Элизабет, – произнес знакомый голос. – Говорят, ты ищешь сто миллионов фунтов. Могу помочь.

Спустя три дня они без лишней огласки подписали договор. Когда Коул услышал новости о займе, он прощупал старые банковские связи. Через несколько часов у него был синдикат из пяти американских инвестиционных банков, готовых участвовать в сделке. Поскольку они распределяли риск между собой, ему даже удалось договориться о более низкой процентной ставке, чем у «Мелвилла» по первоначальному кредиту.

Уильям зашел в кабинет к Элизабет с новостями, что деньги у них в руках.

– А все благодаря Коулу, молодец, правда? – заметил он, проходя к ее столу.

– Да, – коротко ответила она.

– Надеюсь, ты ему позвонила? Поблагодарила?

Она слегка поджала губы.

– Позвоню.

Они помолчали.

– Что-нибудь еще? – спросила она.

Уильям вздохнул.

– Послушай, дорогая, не знаю, что между вами произошло, да и знать не хочу. Как бы то ни было, совершенно очевидно, что он тебя сильно обидел.

Уильям замолчал, явно ожидая ответа.

Элизабет уставилась на стол.

– Да, – пробормотала она. – Обидел.

Отец кивнул.

– Теперь, как я понимаю, только ты выбираешь, дать ли ему еще шанс. Но что бы ты ни решила, не руби с плеча. Мы часто действуем из злости или упрямства. – Он встал и собрался уходить. Но у двери повернулся. – Помни, что в прощении нет слабости.

Отец ушел, а Элизабет еще долго спорила сама с собой и наконец позвонила мужу.

– Я хочу сказать тебе, что мы очень благодарны за помощь, Коул.

Понимая, как сухо это звучит, она попробовала снова.

– Ты не представляешь, что это значит для нас… для меня.

– Представляю. Лучше, чем ты думаешь. Жаль, что ты не позвонила мне сразу, не попросила помочь.

Он помолчал, потом сказал:

– Элизабет…

Она закрыла глаза.

– Пожалуйста, не надо…

– Нет, – теперь он настаивал: – Дай мне сказать.

Она ждала.

– Я не могу без тебя, Элизабет.

Они молчали. По телефону было слышно лишь дыхание.

– Так вот что я хочу тебе сказать, – хрипло заговорил он. – Я понимаю, что сейчас ты вся в делах, но, может, через несколько недель…

– Я тоже по тебе скучаю, – неожиданно призналась она.

– Правда? – обрадовался он.

– Очень скучаю.

Она взглянула на часы. Почти восемь вечера. Она подумала, сколько работы еще предстоит сделать сегодня вечером. И приняла решение.

– Коул?

– Да, Элизабет?

– Давай поужинаем вместе.

Он пришел домой в начале десятого. Они неловко поздоровались, почти платонически чмокнув друг друга в щеку.

– Как хорошо, что ты позвонила, – в четвертый раз повторил Коул.

Она с облегчением заметила, что он, как и она, волнуется.

Они прошли на кухню.