Мисс Эндерсон и её странности - Анастасия Зарецкая

Ещё через год младенец переродился в ребёнка. На следующий год — в отрока. Каждый год он перерождался в новую форму: юноша, мужчина, старец. Всего пять лет было дано Иосу, чтобы принести в наш мир понимание, чтобы объяснить его обитателям суть всего. Но даже этого краткого срока Иосу хватило, чтобы донести много важных смыслов. И сделать то, что не каждый успевает сделать за длинную, полноценную жизнь.

Даже за это время Иос успел повстречать тех, кто ему поверил.

Кто полюбил его сильнее, чем себя.

Следующий день Перерождения его друзья ждали с содроганием. Ведь следующей стадией жизненного пути человека была смерть. Однако вечером, за несколько мгновений до полуночи, Иос собрал всех своих друзей и сообщил, что им совершенно не о чем волноваться. Да, Иос уже познал жизнь в человеческом облике. Но это было лишь началом пути. Теперь ему предстояло узнать, какова жизнь в иных обличиях. Оказаться в каждом из тех уголков, пыль из которых составила его первоначальный образ.

Иос не умер.

Он стал птицей.

Через год птица опустилась на забор, и он котом.

Через год кот спрыгнул на землю, и Иос стал быком.

Ещё через год бык склонил голову, и Иос стал бараном. Так Иос и продолжил свой путь, познавая все формы, что вообще существуют в нашем мире. Сведущие люди говорят, он ещё не единожды взлетал птицей, мурчал котом и бодался бараном. Но к человеческому облику Иос больше никогда не вернулся. Не то потому, что люди принесли ему слишком боли — не то потому, что боль ему принесло расставание с теми самыми людьми.

Отныне и навсегда в день Перерождения принято отказываться от мяса, лакомиться вместо этого сладостями, овощами и орехами, а ещё, напротив, заводить у себя дома козликов, коров, кроликов, котов — и надеяться, что таким образом на целый год сможешь заполучить себе божье расположение и покровительство. И если ровно через год эта животинка вдруг пропадёт, то не расстраиваться — и, более того, сильнее всех прочих желать Иосу доброго пути.

Это и есть, пожалуй, главный божий урок: нет конца. Но есть путь.

И даже когда кажется, что впереди не ждёт ничего хорошего, следует продолжать идти. Идти и бороться.

***

Вот уже который век ночь накануне Перерождения считается самым опасным временем года. Поскольку именно в это время, когда бог уже покинул одно тело, но ещё не успел вселиться в другое, мир остается без присмотра.

А утро, напротив, создано для того, чтобы вселять спокойствие и умиротворение.

Ведь если оно наступило, значит, этот мир продолжает своё существование. Всё ещё живёт и дышит…

Однако Кею утро этого дня, самого святого дня в году, подарило лишь беспокойство, если не сказать тревогу. И всё из-за того, что именно на Перерождение назначили судебное разбирательство, посвящённое делу мисс Алесты Эндерсон.

Это было лучше, чем если бы заседание отнесли на неопределенный срок и все праздничные дни Лесс провела в заточении. Но всё-таки между заседанием и обращением Верна Вута прошло слишком мало времени — как следствие, его не хватило на приличную подготовку. И даже адвоката для Лесс взяли не самого лучшего — немногие соглашались посвящать Перерождение судебным разбирательствам.

Было, правда, кое-что ещё.

Заверение Бернис в том, что на суде им удастся повернуть дело в свою сторону. Поскольку в нём будет участвовать человек, которого не посмеет не выслушать судебная коллегия.

Мистер Вистан Меллиган.

Бернис отказалась раскрывать подробности — лишь пообещала ей довериться.

А потому утром самого святого дня в году Кей встал раньше обычного — за много часов до рассвета. Привёл себя в порядок: побрился, уложил волосы, погладил рубашку, воспользовался туалетной водой. И принялся ждать. Когда время пришло, он покинул тесную квартирку, в которую успел вернуться — гостить у родителей дальше не было никакого смысла, ведь теперь в соседней комнате отсутствовала Лесс. И пошёл к трамвайной остановке: Высший суд по делам, связанным с магией, находился на противоположном конце города.

Кею не было смысла спешить: на этом суде он выступал лишь зрителем.

Отчего-то случилось так, что никакой более весомой роли ему в этом судебном заседании не предложили. Хотя именно с Кея началось это расследование. Посчитали недостойным? Или предвзятым? Что ж, если так, не слишком-то они и ошиблись.

Оказавшись возле здания суда, он остановился вместо того, чтобы устремиться внутрь и занять место, с которого открывается самый лучший ракурс.

Он пообещал, что дождётся Бернис, что вместе с ней войдет в зал, где будет проходить заседание по делу Лесс. И тем самым уверит всех окружающих в степени своей предвзятости… Но терять Кею уже нечего. Ожидая появление Бернис, он занял позицию неподалеку от статуи, изображающей Аггай и Ализ Гатри — двух сестер-близнецов, что вот уже несколько веков считаются символами справедливости и являются обязательным украшением всех Высших судов.

Они стоят плечом о плечо, но Аггай повернута в сторону востока, а Ализ — в сторону запада.

И олицетворяют собой это парадоксальное сочетание: две стороны одной монеты, два взгляда на одну и ту же ситуацию, обвинение и защиту, вину и невинность. Чем дольше Кей вглядывался в их лица, слегка припорошенные мягким белым снегом, тем больше видел знакомых черт — присущих другим двум сёстрам. А потом кто-то окликнул его, и Кей, обернувшись, будто бы увидел третью сестру Гатри, прежде потерянную.

Хотя была перед ним, конечно же, Бернис.

Но не она одна.

Семья Меллиганов приехала на заседание в полном составе. Позади Бернис шли Вистан и Кимберли Меллиган, и если появление первого Кей ещё мог предсказать (даже больше, Кей на него надеялся), то вот появление Кимберли стало для Кея полной неожиданностью.

Вистан Меллиган мало чём отличался от себя прежнего. Одновременно сдержанный и расслабленный, смотрящий на всех свысока и совершенно не переживающий о неприятностях, которые могут поджидать впереди.

Зато Кимберли Меллиган будто бы одномоментно растеряла всю свою грацию. Движения её потеряли плавность, стали какими-то нервными. Лицо побледнело пуще прежнего, и даже укладка потеряла весь свой лоск. По одному взгляду на неё становилось понятно: ей тоже известна правда. И всё-таки, несмотря ни на что, миссис Меллиган приехала на это заседание — вместе с мужем, который, скорее всего, прямо сейчас собирается оставить огромную чёрную клятву на репутации их семьи, и дочерью, переставшей считать её матерью. Хотя бы за такую смелость её уже следовало уважать.

Бернис