Невозможная хозяйка таверны «Драный кот» - Йона Корппи

Его глаза вспыхивают зелёным, когда он замечает, как напрягается мама.

— Ты предлагаешь отправиться в земли ётунов? — она спрашивает прямо.

— Я предлагаю выбор, — на мгновение черты Локи становятся острее, древнее. — Разве не за этим ты пришла к нам? За свободой от чужой воли?

— Свободой… Каждый из вас предлагает свой путь. Свой способ использовать её силу. Но никто не хочет подождать и спросить, чего хочет она сама.

— Ты думаешь, у неё будет выбор? — Локи смеётся, и его смех звучит, словно низкий рокот грома вдали. — С такой силой? — он обходит комнату, и тени движутся вместе с ним. — Когда отец вспомнит, он найдёт способ добраться до неё. Сунь Укун уже сделал её хранительницей равновесия. Асы не оставят без внимания нового аврора. Все захотят управлять ей.

— Все, кроме того, кто действительно захочет защитить её ради неё самой, — тихо произносит мама, и что-то древнее просыпается в воздухе.

Локи застывает, и впервые за весь разговор его маска соскальзывает. В комнате становится слишком тихо, как перед чем-то неизбежным. Он медленно наклоняет голову, и в его взгляде нет ни насмешки, ни превосходства — только чистый интерес.

— Как… непредсказуемо, — он произносит это почти с уважением. — Ты собираешься искать третий путь? Даже без магии? — в его голосе нет издёвки, только задумчивость, словно он пытается представить, как далеко мама сможет зайти.

— Найду способ, — в её голосе звучит сталь.

— Это убьёт тебя, — он не шутит, а предостерегает.

— Но даст ей шанс.

Бог обмана смотрит на маму долго, слишком долго. Затем его губы едва заметно дёргаются: не совсем улыбка, но почти.

— Знаешь, а ведь может сработать. Такая жертва изменит саму суть защиты. Не магическая сделка, не договор с богами, а просто… материнская любовь, — он произносит это так, словно вспомнил про более древнюю силу, способную менять миры. — Что ж, пусть будет так, — Локи отступает в тени, и его голос превращается в шёпот ветра. — Буря может помочь и в этом пути. Или стать первой в череде бурь.

…

Снег падает крупными хлопьями, заметая следы, забирая последние силы, но мама продолжает идти, прижимая меня к груди. Буря воет вокруг нас, и каждый шаг даётся всё труднее.

— Довольно смело, — голос Локи звучит совсем рядом.

Он появляется из снежного вихря, и его рыжие волосы кажутся единственным тёплым пятном в белом безмолвии. Мама не вздрагивает. Она ждала его.

— Ты ведь знал, что я выберу этот путь, — её голос едва слышен за воем ветра. — Но в буре нет третьей дороги.

— Я предполагал, что ты останешься под защитой Сунь Укуна, — в его голосе проскальзывает тень сожаления пополам с уважением. — Но ты продолжаешь удивлять.

Локи делает шаг ближе, и снег расступается перед ним, образуя небольшой круг тишины.

— Я не могу вывести вас отсюда, — он произносит это почти с досадой. — Эта буря — часть древней магии. Даже боги должны уважать её законы. Однако, — его глаза вспыхивают зелёным. — Я могу дать тебе знания. Те, что помогут создать новый путь.

— В обмен на что? — мама спрашивает прямо, как воин.

— На твою последнюю силу, — его взгляд опускается на меня, и в нём мелькает что-то похожее на любопытство. — И на право однажды поговорить с ней. Когда придёт время.

— Ты хочешь использовать её.

— Я хочу дать ей выбор, — Локи качает головой. — Как и ты. Разве не забавно? — он улыбается, но в его улыбке нет привычной насмешки.

Мама смотрит на меня долго, словно пытаясь запомнить каждую черту.

— Ты дашь ей знания?

— Когда придёт время, — бессмертный склоняет голову. — Таково моё обещание.

На его ладони вспыхивает золотая печать нерушимой клятвы. Мама выдыхает и кивает.

Знания приходят подобно волне, древние и могущественные. Её пальцы сами выводят в морозном воздухе руны старшего круга, и каждый символ вспыхивает зелёным пламенем.

— Духи предков, хранители путей, услышьте зов последней силы, — её голос слаб, но каждое слово звенит решимостью. — Приведите того, кто захочет и сможет защитить, того, кто примет как своё дитя. Того, чьё сердце не закрыто для любви. Того, кто даст ей право на выбор.

Локи наблюдает, как заклинание вплетается в бурю, становится её частью. Его лицо на мгновение становится задумчивым, почти мягким.

— Ты правда готова отдать всё ради неё? — его голос звучит тише.

Мама молчит, ласково проводя пальцами по моей щеке в последний раз.

— Да, — её голос спокоен, но за этой спокойностью стоит железная воля. — Потому что это мой выбор.

Локи долго смотрит на неё, а затем усмехается. Но теперь его ухмылка иная, без азарта игрока.

— Как необычно, — его взгляд становится более глубоким, изучающим, будто он пытается разглядеть что-то, что раньше не замечал. — Даже я не могу предсказать, что из этого выйдет. — Локи отступает в тени, и его последние слова, обращённые ко мне, растворяются в вое бури. — До встречи, маленькая. Твоя мать выбрала достойный путь.

Силы покидают маму, но она продолжает держать меня крепко. В вое бури слышатся чьи-то шаги.

Из снежного вихря появляется высокая фигура — воин, в седине которого отражена цена пути мага-берсерка. Но он оставил поле битвы до того, как безумие поглотило его душу.

— Держитесь, — он опускается на снег рядом с мамой. — Я помогу.

— Спаси её. Защити. Прошу… — успевает прошептать мама, прежде чем потерять сознание.

Воин бережно берёт её вместе со мной на руки, и метель смыкается за его спиной, скрывая все следы.

Глава 37

Я резко распахнула глаза. Мир передо мной сначала казался размытым, но потом я поняла, что просто не дышала. Медленно, болезненно вдохнула, ощущая, как сердце бешено колотится в груди. Тепло от камина гладило кожу, а мягкая обивка кресла успокаивающе обнимала плечи. Огонь в очаге отбрасывал причудливые тени на новые резные панели, превращая драконов и волков в живых существ, танцующих на стенах. Хати и Сколль, извечные преследователи небесных светил, словно ожили в