Пшеничная вдова - Данила Скит

Любая ложь сейчас выглядела бы глупо, поэтому король Бернад промолчал, он был слишком зол, чтобы позволить себе выглядеть глупцом. Вокруг стояла странная тишина, не было слышно криков чаек, не выл ветер. Удивительно – всегда воющий бриз, никогда не утихающий в скалах, превратился в полный штиль, будто остановилось время, и только алый закат напоминал о том, что время все еще идет и вскоре наступит ночь. Алые плащи красных шлемов свисали плотными тряпками, полы их намокли, когда стражники покинули лодку, двигаясь по морской пене к побережью.

– Я очень хорошо тебя знаю, – в голосе Реборна можно было уловить разочарование.

– А я тебя, как оказалось, нет, – не менее разочарованно отозвался Бернад, – у меня больше двадцати тысяч, сын. Только безумец пойдет против такой орды. Как еще твоя армия не разбежалась, защищать врага!

– Ты знаешь, Блэквуды не отдают своего.

– И с каких таких эта сука стало твоей? Когда раздвинула перед тобой ноги?! – лицо Бернада начало краснеть и Реборн понял, что он еще только начинает злиться, – Думаешь, она сделала это от великой любви? Ты убил ее отца и брата, помни об этом. Она лишь трясется за свою жизнь. Это пока, а потом захватит твой ум и волю, ты и очнуться не успеешь, как она уже правит страной из твоей же постели!

– Ты говоришь сейчас о моей жене и королеве, тебе следовало бы тоже помнить об этом, отец, – огрызнулся всегда спокойный Реборн. В этот момент он увидел в глазах отца столько разочарования, что в нем можно было утопить все армии континента.

– Значит, верно все говорили, – казалось, голос Бернада осел и стал хриплым, – А я ведь не верил, до конца не верил. Когда дошли вести о твоих похождениях, подумал, да куда там ему! Двадцать семь весен балбесу, полжизни провел немощным, а тут вдруг на девку залез и сразу дите заделал? Глупец я, дурак, что не верил слухам…Чтобы мой сын, родной сын… я приезжал, ты ненавидел, уезжал, ненавидел… Как все мы, как весь север! Неужели ты все забыл? Что сделал этот треклятый король на нашей земле? Я ведь верил, что наша правда сильнее женского коварства! Посмотри на себя, Реборн, ты вовсе потерял свой разум. Мужчины достаточно делали глупостей из-за женщин, я не желаю, чтобы мой сын пополнил ряды подъюбников как все эти глупцы. Ты меня разочаровал… не передать словами, как.

– Ты до сих пор ненавидишь Дорвуда и все, что с ним связано. Но Исбэль – не ее отец. Она не имеет никакого отношения к Безумному и чтит Отверженного.

– Не важно кого она чтит, она такая же! В ней течет Дорвудова кровь, а кровь – не вода, ее не выпить и не высушить, можно только выпустить из жил. Дорвудова кровь, да еще и баба! Думаешь они чем-то отличаются друг от друга? Все они коварные хитрые шлюхи! Сегодня раздвигают перед тобой ноги, а завтра вонзят кинжал тебе в шею. А ты баран, просто безмозглый баран, на которого накинули удавку! Она ведет тебя, куда ей требуется, а ты покорно за ней следуешь. Помяни мое слово, эта хитрая сука вывернет тебя наизнанку и очнуться не успеешь, как будет видно твои кишки! Ты хороший воин, умелый боец, но только этой шлюхе удалось победить тебя без меча, своей мокрой щелью, которой она и держит удавку! – Бернад все распалялся, а Реборн что есть мочи сжимал рукоять меча, всеми силами стараясь его не обнажить, – Что, из-за того, что у тебя поднялся член на эту южную суку все, и отец теперь не нужен, да?

– Отец? – ухмыльнулся Реборн, – Отец, которому важнее отпраздновать победу, чем жизнь собственного сына. Я всегда шел в пекло ради тебя, а ты хоть раз сказал мне, что гордишься мной? Король Бернад всегда воспринимал мои старания как данность только из-за того, что принял меня калекой. Разве ты не боялся, что однажды я уйду и не вернусь? Ты когда-нибудь вообще дорожил мной?

– Брось, сын, не начинай разводить сопли про родительскую любовь и прочую ерунду, – может быть, Бернад и хотел ответить как отец, но не мог – слишком неуступчивый, черствый у него был характер, – Ты слишком взрослый, чтобы думать о такой чуши. Долг! Тебя вел долг, мной ведет долг. Это все, что есть у меня и у тебя и это самое главное для северян. Если мы будем поддаваться слабостям, от нас ничего не останется. Пора уже давно это понять, я тебе не мамка и ты не у моей титьки.

Реборн взглянул на далекий горизонт, алевший за спиной отца. Солнце не слепило, странным образом оно сделалось мягким и всю силу свою отдало в цвет закатной крови. На фоне заката чернело множество смоляных кораблей – Глаэкорский флот, не тронутый огненными шарами баллист. Он начал приближаться к гавани в тот момент, когда король Бернад сошел на землю.

– Это правда, ты мне не мать. Ведь только она мной по-настоящему дорожила, – ответил Реборн, разорвав тягучую тишину.

– Мать, говоришь? – покачал головой Бернад, будто поняв что-то, – Так вот оно что, бабьей ласки захотелось? Даже если эта сука не укокошит тебя через пару весен, то родит тебе приплод и окончательно свяжет по рукам и ногам! У тебя еще есть шанс все исправить, сын. Отдай девку, и я все забуду.

– Нет, не забудешь. Просто я перестал ненавидеть. Ты никогда не простишь меня за это, – последующие слова Реборн процедил через силу, – Это моя семья, мой сын. Моя плоть и кровь. Ты не вправе лишать меня всего этого.

– Я твой отец и имею право на все, щенок! – вскричал Бернад, – С чего это ты решил, что будет сын? Думаешь, от твоего мертвого семени сможет родиться что-то путное? Только мертворожденные и девки, и ничего более. Помяни мое слово, Реборн, у тебя не родится ни одного сына, ни одного! Как чувствовал, что нужно было покончить с ней еще тогда. Теперь придется еще и вырезать этого выродка из ее живота.

Послышалось шуршание. Реборн обнажил меч. Мгновение спустя мечи красных шлемов уже ловили блики заката, стражники обступили короля Бернада. За спиной Реборна, словно отражение врага, показались лезвия клинков рыцарей и мечников. Только сир Родерик остался неподвижен, не обнажив клинка.

– Поднял меч на собственного отца? Ну, давай! – король Бернад дал знак охране отступить на