Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

дал такой ответ: «Из любопытства и отвращения, которые велят правому глазу наблюдать за таким дураком бестолковым, тогда как другой от него отворачивается, чтобы не видеть», – с улыбкой закончил он.

Лоренца тоже улыбнулась. Теперь, под ярким солнечным светом, знакомство с Зороастро казалось ей даже забавным. Простившись с хозяином, гости направились к воротам вместе с Кардано, который решил проводить их.

– Что Вы думаете о Леонардо, мессир Даниель? – поинтересовался юрист.

– Мне показалось, что я попал в жилище чародея, – признался тот.

– Не у Вас одного сложилось такое мнение о моём друге. В Милане иностранец считается личностью загадочной и странной, и от него ждут неприятностей. С другой стороны, звание иностранца обладает ещё и таинственной притягательной силой, которой, если ею умело воспользоваться, можно добиться преимущества. Чем и пользуется мой друг, напуская таинственность на всё, что делает. При ближайшем же рассмотрении в его действиях нет ничего загадочного.

– У мэтра Леонара очень величавый вид. Вероятно, он происходит из хорошей семьи?

– Мой друг – бастард. Его отец, мессир Пьеро да Винчи, был флорентийским нотариусом, а мать, насколько мне известно, простой крестьянкой. Леонардо рассказывал как-то, что провёл детство на лоне природы в родном селении Анкиано под Флоренцией и рано обнаружил способности к рисованию. Заметив это, мессир Пьеро, который признал мальчика своим сыном, решил отдать его в ученики к своему другу, живописцу Верроккьо. Однажды отец попросил Леонардо разрисовать щит одному своему приятелю. Тогда он собрал вместе ужасных змей, летучих мышей, насекомых и ящериц и, взяв от них всё самое отвратительное и ужасное, соединил в одном чудовище, которое изобразил на щите. Затем он пригласил отца и показал ему свою работу. При виде чудовища мессир Пьеро в ужасе отшатнулся, а Леонардо сказал: «Именно этого я и добивался».

– Странно, что такой человек, как мэтр Леонар, не добился признания на родине, – задумчиво произнёс Даниель.

В ответ Фацио пожал плечами:

– У него были особые причины, чтобы покинуть Флоренцию.

– И что это за причины?

– Обвинение в содомитстве. На Леонардо поступил донос, в котором говорилось о его связи с одним натурщиком. Хотя их обоих оправдали, вскоре после этого флорентиец переехал в Милан.

Видя, что д’Эворт помрачнел, юрист поспешил откланяться.

Игра Моро

– Как Вас приняли в замке? – поинтересовался д’Эворт во время обеда у Асканио.

– Герцог был очень добр ко мне, – ответил сын Вирджинии, – и ещё он расспрашивал о донне Лоренце.

– Обо мне? – девушка переглянулась с донной Аврелией.

– Да, Прекрасная Дама.

– Что же Вы ему ответили?

– Правду. Что Вы – ангел.

Едва мальчик вышел, как д’Эворт заявил:

– Мы должны немедленно уехать отсюда, тем более, что Асканио уже почти здоров.

– Но как быть с ним? – спросила донна Аврелия.

– Что-нибудь придумаем.

Затем Даниель ушёл в сад, а вдова поднялась к себе. Через некоторое время Лоренца тоже решила прогуляться по саду, но застала там лишь одного Себастьяно. Когда же девушка поинтересовалась, где д’Эворт, садовник проворчал:

– Наверно, там же, где и Ваша служанка, мадонна. Она постоянно крутится возле мессира Даниеля.

После некоторых усилий Лоренце всё же удалось выяснить, что д’Эворт отправился на конюшню. Распахнув дверь, дочь Великолепного увидела на сене Даниеля и Катрин. Не замечая её, они любили друг друга. Девушка невольно попятилась и тут алансонка испуганно вскрикнула.

Не произнеся ни слова, Лоренца вернулась в дом и поспешила уединиться в гостиной. Войдя вслед за ней, алансонка сразу встала перед Лоренцей на колени.

– Ты решила вернуться к прежнему ремеслу, Катрин? – с упрёком произнесла дочь Великолепного.

– Простите меня, мадемуазель! Но я так люблю господина д’Эворта!

– Думаешь, он женится на тебе?

– Мне всё равно, лишь бы он любил меня!

– Когда же ты с ним… – не договорив, Лоренца смущённо умолкла.

Однако Катрин поняла её:

– В первый раз – через два дня после нашего приезда сюда. Обычно мы встречались с господином д’Эвортом ночью, когда все спали.

– А вдруг об этом кто-нибудь узнает? Обо мне могут подумать дурно, если я буду потакать вашей связи.

– Если для того, чтобы сберечь Ваше доброе имя, мне придётся отказаться от господина д’Эворта, то я сделаю это, – после паузы произнесла с мученическим видом алансонка.

– Да уж, сделай одолжение, Катрин. Иначе донна Аврелия прогонит тебя. И моё заступничество тут не поможет.

На следующий день Лоренца вместе с д’Эвортом, вдовой, Асканио и кухаркой отправилась на Новый рынок, расположенный в квартале Патари. Здесь она убедилась, что Милан недаром славился выделкой шёлка и оружия. Круглые щиты, из которых смотрели ужасные бородатые лица и оскаленные морды хищников, чешуйчатые кольчуги и отполированные до блеска латы, шлемы с гребнями в виде драконов могли удовлетворить вкус любого кондотьера.

Даниель, не удержавшись, приобрёл для себя лёгкое ружьё – пищаль. Когда же они прошли в тот конец, где торговали тканями, у Лоренцы разбежались глаза при виде золотой и серебряной парчи, бархата и других тканей всех цветов радуги. Не торгуясь, она купила отрез шёлка для себя и бумазейной ткани на платье Катрин.

Дальше их путь лежал в съестные ряды, так как Лючия спешила вернуться домой, во-первых, чтобы приготовить обед, а, во-вторых, успеть до того часа, когда солнце, достигнув зенита, превратит улицы Милана в раскалённую пустыню. Время от времени Лоренца прикладывала к носу надушенный платочек, потому что из лавок старьевщиков доносился запах лежалого тряпья, а из мясного ряда – тошнотворный запах крови и множество других, из которых самым приятным был запах свежей рыбы. К тому же, приходилось следить, чтобы не поскользнуться на разлагающихся отбросах на мостовой и не столкнуться с прокажёнными, о приближении которых напоминал колокольчик.

Возле клеток с птицами дочь Великолепного неожиданно увидела Леонардо, что-то объяснявшего окружившим его ученикам. В это время к нему подошёл торговец и спросил, не хочет ли сеньор купить какую-нибудь птицу. Тот важно кивнул и, достав из кошелька несколько сольди, отдал их торговцу, который с поклоном вручил ему клетку. Однако, вместо того, чтобы забрать её и уйти, флорентиец открыл дверцу и выпустил птицу на волю. Торговец схватился за голову