Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

доложил об исполнении приказания. Близился день их свадьбы. Я тут же поздравила Юйсю, а она раскраснелась от смущения. Я наблюдала, как эта прекрасная пара становится семьей, и печаль в моем сердце отступила, а на душе потеплело. Также Юйсю сказала, что Хуайэнь обсуждал военные дела в кабинете Сяо Ци. Ей неудобно было входить, поэтому она пошла сюда, чтобы дождаться меня. О Хуайэне она говорила стыдливо, отчего во всей красе раскрывалось ее обаяние. Я шла рядом с ней и улыбалась. Она сказала:

– Когда он вернулся, он снова привез орхидеи. Цветы были очень красивы, но листья оказались сломаны – какой он неосторожный…

Сердце вдруг пропустило удар – кажется, что-то случилось с Цзыданем… Два дня назад он должен был передать через Юйсю сообщение, но я все эти дни была не в себе и избегала встреч с гостями. Юйсю же просто не поняла, что Сун Хуайэнь пытался донести до меня какие-то сведения.

Только когда Сун Хуайэнь навестил меня, он все рассказал. Несколько дней назад оставшиеся войска мятежников совершили набег на Синьи, намереваясь похитить Цзыданя. Замысел их не удался, зато они вызвали гнев Сяо Ци. Император отдал приказ провести тщательное расследование и отправил своих людей в Синьи для охраны заключенного. Я вздохнула с облегчением – мне достаточно знать, что Цзыданю ничего не угрожает. Вот только я не ожидала, что мятежники, верные почившему императору, окажутся настолько упрямы и снова попытаются вернуть трон. Я боялась, что своими действиями они ставили под угрозу жизнь Цзыданя.

Проводив Сун Хуайэня, я долго тревожно размышляла. Я и не заметила, как оказалась у двери кабинета Сяо Ци… Происходили страшные вещи. Цзыдань находится между огнем и водой. Если я попытаюсь рассказать ему обо всем, сможем ли мы помириться? Или он подумает, что я преследую какие-то свои скрытые мотивы? Камень еще не спал с сердца, а подливать масла в огонь не хотелось. Я опасалась: что бы я ни сказала, ему трудно будет поверить. Я в нерешительности стояла у дверей, наблюдая за его силуэтом, отражающимся в окне при свете свечей. Как же было страшно просто перешагнуть порог…

В глубине ночи потухли фонари. Я долго стояла на месте, затем развернулась и ушла. Всю ночь я ворочалась и не могла заснуть. Проснулась я до рассвета и больше не могла закрыть глаз. Подумав, что Сяо Ци пора вставать и идти во дворец, я умылась и, не накрасившись, вышла.

Ранним зимним утром во дворе стелилась морозная дымка. Несмотря на то что меня согревала бархатная накидка с мягким подбоем из меха чернобурой лисицы, я чувствовала пронизывающий холод – он неприятно покалывал лицо. Вдохнув полной грудью, я насладилась морозным воздухом. Похоже, через несколько дней пойдет снег. Давно я не просыпалась так рано. Я вспомнила, что матушка всегда вставала раньше всех, одевалась, завтракала с отцом, а потом он отправлялся по делам. Три года после свадьбы я жила одна, поэтому совсем обленилась и любила поспать подольше. Да и Сяо Ци никогда не позволял мне вставать рано. Теперь же, когда я снова думала о нем, я понимала, что он всегда шел мне на уступки и терпел меня, а я для него почти ничего не делала…

Я двинулась в сторону его кабинета и увидела, как он вышел, облачившись в парадную одежду для приемов при дворе. Выражение его лица оставалось серьезным, брови слегка нахмурены – похоже, он о чем-то очень глубоко задумался. Остановившись под крышей галереи, я молча, не издавая ни звука, смотрела на него. В какой-то момент он вдруг остановился, поднял глаза и взглянул на меня. Похоже, он не ожидал увидеть меня. Я встретила его пристальный взгляд и увидела тепло в его глазах. Вот только выражение его лица оставалось спокойным или даже безразличным.

– Почему ты так рано встала?

Я вздохнула и ничего не ответила. Затем подошла к нему, протянула руку и коснулась морщинки меж его нахмуренных бровей. Ладонь моя медленно опустилась на изысканный шелк его парадных одежд, расшитых золотым драконом, пока не замерла у него на груди. Он неподвижно стоял и молча смотрел на меня. Опустив взгляд, я почувствовала ладонью его ровное сердцебиение. Сердце мое сжалось от грусти, и вся тоска обратилась в безмолвный вздох. Он накрыл мою ладонь своей, и я почувствовала его тепло. Наконец, он прошептал:

– На улице холодно. Быстро возвращайся в свою комнату.

От нежности этих слов у меня защипало в глазах. Я быстро отвернулась и коротко кивнула. Но только Сяо Ци хотел сказать что-то еще, как слуга начал поторапливать его:

– Ван-е, время позднее, вы можете опоздать ко двору.

Я тут же отстранилась, подняла взгляд, беспомощно улыбнулась и тихо сказала:

– Возвращайся пораньше.

Он кивнул, а в глазах его затеплилась нежность, губы тронула мягкая улыбка. Он поправил накидку на моих плечах, затем развернулся и поспешно ушел.

Весь день я думала о нем и верила, что он вернется пораньше, а потому приказала приготовить хороший обед. Однако время ушло за полдень, а он так и не вернулся. Ожидание тянулось целую вечность, я уже не находила места от скуки. Вдруг ко мне подлетела служанка и доложила, что меня хочет видеть генерал Ювэй. Я удивилась услышанному, а когда вышла наружу, увидела, как ко мне в доспехе и с мечом на поясе шел Сун Хуайэнь. Я в ужасе остановилась и тут же спросила:

– Что случилось? Где ван-е?

– Ванфэй, не волнуйтесь, ван-е во дворце. Генерал получил приказ защищать резиденцию Юйчжан и владения императора. Прошу ванфэй не покидать резиденцию!

Сун Хуайэнь говорил строго, жестом он просил меня отступить. Я отступила, но вдруг он шагнул прямо ко мне и прошептал:

– Два больших часа назад император упал с лошади. Он тяжело ранен.

Сирота

Мы все недооценили влияние мятежников. Несмотря на постоянные чистки во дворце, в его стенах до сих пор скрывались люди, верные почившему императору.

Во время утренней аудиенции с его величеством все шло хорошо. Однако, когда Сяо Ци возвращался в резиденцию, он получил срочное сообщение из дворца – император упал с лошади.

Салу – лучшая лошадь, подаренная императору жителями Западного края. Как только ее привели во дворец, преисполненный радости император сразу же решил ее испытать. Все наблюдали, как император, подстегивая лошадь, мчался против ветра. Все было хорошо, не происходило ничего необычного. Но вдруг лошадь заржала и начала неистово метаться, сбив с ног несколько придворных евнухов. Император закричал во