Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

Я слушала Сун Хуайэня с ужасом в глазах. По телу побежали мурашки, и я едва могла устоять на ногах.

Сяо Ци спешно вернулся во дворец, приказал запереть все ворота, мобилизовал императорскую гвардию и велел бросать в тюрьму всех, кто попадет под подозрение. Вслед за тем охрана внутренних покоев обнаружила, что евнух, укрощавший лошадь, покончил с собой, выпив яд.

Чтобы помешать мятежникам воспользоваться суматохой, Сяо Ци приказал Сун Хуайэню возглавить людей и держать под контролем все важные районы столицы. Также он приказал ему лично охранять резиденцию Юйчжан, чтобы не дать мятежникам убить меня. Мне же велели оставаться в резиденции. Мне было не по себе, тревога снедала сердце. Все это было слишком странно. Я не представляла, что угрожает Сяо Ци и насколько серьезно ранен император… Я поняла, что Сяо Ци не смог предугадать последствия, поэтому и заставил меня остаться в резиденции, чтобы я опрометчиво не поспешила во дворец.

В голове роились тысячи ужасных мыслей, и чем больше я думала о произошедшем, тем тревожнее становилось. Я помнила, как глядела на Сяо Ци впереди многотысячного войска. Он был подобен божеству, и я верила, что он всемогущ, непобедим, что он не проиграет ни в одном сражении. Я никогда не задавалась вопросом, что он будет делать, если однажды его жизни будет угрожать опасность. За столь недолгое время, что мы были вместе, я привыкла полагаться на него и что-то требовать, но я все время забывала о самом важном – о том, что он смертный. Я давала ему так мало внимания и поддержки…

Когда я окончательно погрузилась в бессознательный поток мыслей, за дверью послышались торопливые шаги. Я распахнула двери и увидела Сун Хуайэня.

– Ван-е передает сообщение: ванфэй немедленно ждут во дворце!

Дворец был оцеплен солдатами – каждые сто шагов патрулировали отряды гвардейцев, опечатали все ворота. Однако в столь напряженной обстановке не было смуты. Похоже, ситуация была под контролем Сяо Ци.

Дворец Цяньюань строго охранялся. Заходящее солнце окрасило нефритовые ступени кровавым заревом. В тени бескрайнего зала, затаив дыхание, на коленях стояли слуги и придворные евнухи, туда-сюда сновали лекари. Были там и высокопоставленные чиновники, включая моего отца и старого Гу-хоу, который боролся с застарелой болезнью. Сяо Ци стоял впереди, скрестив руки на груди. Лицо у него выглядело сурово, а от него самого веяло убийственной аурой. Стоило мне увидеть его, как сердце, до этого бешено бившееся в груди, успокоилось. Но сама атмосфера во дворце ужасала – мои руки и ноги похолодели.

Я медленно вошла в зал и окинула взглядом гражданских и военных чиновников. Среди них я была единственной женщиной и потому привлекла к себе всеобщее внимание… Я поприветствовала Сяо Ци, отца и Юньдэ-хоу. Лицо отца было мертвенно-бледным – он не проронил ни слова. Гу-хоу слуги поддерживали под руки – он тяжело дышал. Сяо Ци пристально посмотрел на меня и строго сказал:

– Императрица ожидает ванфэй во дворце Чжаоян.

Я на мгновение растерялась.

– Императрица желает увидеть цешэнь?..

Сяо Ци не сводил с меня сосредоточенного взгляда, а его слова пронизывали холодом:

– Император огласил посмертный указ – его место займет единственный сын. Дворец императорских жен неизбежно будет вовлечен в дела двора. По особому пожалованию императрица Се может отдать жизнь во имя долга и чести.

У меня гудело в ушах, как от бесконечных раскатов грома. Дыхание перехватило, и я едва не лишилась чувств… Цзылун-гэгэ… Совсем недавно мы разговаривали с ним, он жаловался на свою участь, говорил, что хочет навестить мою матушку в Цыань-сы и просить у Будды за счастье своего единственного сына… Маленький принц… Он еще так мал, даже говорить не мог. Он еще ни разу не позвал маму, а уже лишился родителей…

– Императрица желает повидаться с Юйчжан-ванфэй, прежде чем лишит себя жизни.

Вдруг голос Сяо Ци показался мне таким странным, таким далеким. Я застыла, меня всю трясло, а невысказанные слова застряли в горле. Сяо Ци молча смотрел на меня, тень скрывала часть его напряженного лица. Я посмотрела на него, затем на отца. Мой взгляд медленно скользнул по лицам чиновников.

Когда принц вступит на престол, императорскую власть примет вдовствующая императрица, воцарится род Се. Не говоря уже о том, что в руках рода Се сейчас были Цзыдань и мятежники, до сих пор верные почившему императору. Они считали Цзыданя его прямым потомком… Если род Се воспользуется случаем, царские покои и императорский двор в скором времени снова окропит кровь. Ни Сяо Ци, ни отец никогда не позволят повториться случившимся ужасам. Это непреложный факт, как и неминуемая гибель императрицы.

Ноги отказывались меня слушать. Чтобы добраться до дворца Чжаоян, мне потребовалась помощь служанки. Чуть покачивался дворцовый фонарь, порывы ветра подхватывали белоснежные шторы, врываясь во дворец. Издалека доносился надрывный, душераздирающий плач младенца.

Три чи [230] белого шелка, золотые ножны и серебряный меч, нефритовая чаша с отравленным вином… Несущие смерть предметы стояли на резном золотом подносе, укрытом ярко-желтым шелком. Даже смерть в императорском дворце была роскошна и красива, как милость Сына Неба.

Облаченная в белое платье императрица Се держала младенца на руках. Склонившись, она поцеловала его в лоб, задержавшись губами на нежной коже. Я застыла у входа в зал, глядя на эту печальную сцену. У меня просто не было сил перешагнуть порог.

Увидев меня, императрица оторвалась от малыша и слабо улыбнулась.

– Я так долго ждала тебя.

Я медленно подошла к ней, не в силах вымолвить ни слова. Все, что я могла, – молча глядеть на нее… Передо мной стояла невинная женщина, которую довели до смерти мои отец и муж. А я не только не могла остановить ее – я была вынуждена ее провожать.

– Малыш снова плачет… Прошу, успокой его.

Нахмурившись и вздохнув, она протянула мне малыша в золотой пеленке.

Бедное дитя… Он родился в лишениях. Даже придворный лекарь как-то сказал, что он долго не проживет. Но он выжил. Сколько сил было в этом маленьком теле? Но теперь он должен был остаться один, без родителей. Держа малыша на руках, я подняла голову – слезы лились из моих глаз и падали мальчику на лицо. И вдруг он перестал плакать. Протянул свою маленькую ручку к моему лицу, словно хотел утереть мои слезы.

Губы Ваньжу-цзецзе растянулись в улыбке, она засияла и на мгновение стала той очаровательной