Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

– Если Вы действительно разыскивали мадемуазель де Нери, то почему расспрашивали в Новаре, как найти принца? – д’Амбуаз продолжал недоверчиво сверлить мальчика взглядом.

– Потому что я знал, что она поехала к герцогу Орлеанскому, и решил, что если найду его, то он скажет мне, где моя Прекрасная Дама.

– Значит, это Ваш перстень? – Луи протянул мальчику отобранную у него вещь.

– Да, благодарю Вас, Ваша Светлость, – сын Антонии взял перстень. – Он принадлежал ещё моему деду, князю Колонна, и отец рассердился бы на меня, если бы я потерял его.

– С мальчиком всё ясно, – сказал принц. – Теперь нам лучше продолжить разговор наверху.

– Вы не знаете, что произошло в замке после моего бегства? – поинтересовалась Лоренца по дороге у мальчика.

– Знаю, – кивнул тот. – Об этом рассказывал мадонне Чечилии маэстро Леонардо.

– Надеюсь, он не пострадал из-за меня?

– Нет. Моро почему-то решил, что Вам помог сбежать сеньор Галеаццо Сфорца. Поэтому герцог выгнал своего племянника из замка, приказав перед этим обыскать его вещи.

– Ну, и что-нибудь нашли?

– Нет.

Девушка усмехнулась. Ей ничуть не было жалко своего бывшего жениха, так как она не сомневалась, что тому удалось увезти с собой своё наследство.

– А что с Малатестой? Он жив? – снова спросила Лоренца.

– Да, хотя во время погони за Вами он упал с коня и сильно ушибся. Поэтому его люди вынуждены были вернуться назад.

Всё время, пока дочь Великолепного расспрашивала Асканио, мужчины не вмешивались в их разговор, а лишь внимательно слушали. Но когда они снова оказались в кабинете у герцога Орлеанского, тот, в свою очередь, задал вопрос мальчику:

– Значит, Вы считаете мадемуазель де Нери своей Прекрасной Дамой?

– Да, Ваша Светлость.

– А сколько Вам лет?

– Скоро будет тринадцать.

– В таком случае, Вам уже пора готовиться стать оруженосцем. Учиться владеть всеми видами оружия, ездить верхом, плавать, бороться, а также петь, танцевать и играть на лютне.

– Я уже кое-что умею, – ответил сын Вирджинии. – Хотя лютню у меня отобрали.

– А чтобы научиться всему остальному, следует поступить на службу к какому-нибудь государю. И, когда придёт срок, Вас посвятят в рыцари, и Вы сможете сражаться ради своей Прекрасной Дамы.

– Я подумаю об этом, Ваша Светлость, – серьёзно произнёс мальчик.

Потом, взглянув на Лоренцу, он добавил:

– Ещё мадонна Чечилия велела передать Вам, что Моро двинулся на Виджевано вместе со своей армией, которую ведут граф ди Сансеверино и его старший брат граф Каяццо.

Лоренца побледнела:

– Виджевано – это ведь совсем рядом?

– Не волнуйтесь, мадемуазель де Нери, – поспешил успокоить её Луи. – Мой кузен Карл уже во Флоренции и скоро будет под Форну. Тогда, объединившись с ним, мы станем непобедимы!

Осада Новары

– Ну, вот, теперь пищаль господина д’Эворта снова стала как новая! – удовлетворённо произнёс Клод Гийонне.

– Даниель будет рад, что ты отремонтировал её, – рассеянно кивнула в ответ Лоренца, пробуя варенье.

Затем, передав ложку Камилле, она посмотрела на Сольё, которого по его просьбе вынесли в сад подышать свежим воздухом. Однако молодой человек, не замечая её, читал всё те же «Записки о галльской войне».

Вздохнув, дочь Великолепного перевела взгляд на кипящее в котле варево из скороспелых яблок и мёда. В то время как Катрин готовила на кухне обед, она сама решила побаловать всех десертом по рецепту покойной донны Флери. Для этого прямо посредине сада был сооружён импровизированный очаг, обложенный камнями.

Лоренца вряд ли бы осмелилась на это в присутствии хозяев. Однако те уехали после того, как до Новары седьмого июля дошли новости о битве при Форну и о том, что армия короля Карла отступила в направлении Асти. Таким образом, объединения французов не произошло, и Новара оказалась брошенной на произвол судьбы. Прослышав о том, что папско-венецианские войска намереваются осадить город, жители стали покидать его. Целыми днями под окном у Лоренцы скрипели повозки, на которых горожане вывозили своё добро. Она же сама не могла уехать из-за Амори. Хотя Сольё сдержал свою клятву и более не пытался покончить с собой, тем не менее, он не желал ничего слышать об отъезде. К счастью, торговец разрешил своим постояльцам остаться на их половине, вероятно, рассчитывая, что они присмотрят за домом.

Из всех слуг не пожелала уехать только Камилла, на днях обручившаяся с Клодом. Полненькая ломбардка с белыми, как молоко, косами внешне резко отличалась от худого черноглазого солдата. Однако светившаяся в глазах обоих любовь делала их похожими. Так что Лоренце оставалось только завидовать чужому счастью.

Словно подслушав её мысли, Гийонне вдруг сказал:

– Жаль, что с мессиром де Сольё случилось несчастье. Ведь он как раз Вам под пару, мадемуазель…

– Не болтай глупостей, Клод, – вспыхнула девушка.

– Простите, я не хотел Вас обидеть, – сын мэтра Пьера смущённо взъерошил свою рыжую шевелюру.

– Мой отец однажды тоже подвернул ногу и не мог ходить, – сообщила после паузы его невеста. – Тогда наша местная знахарка посоветовала ему втирать в колено одно снадобье, читая при этом «Отче наш».

– И что? – заинтересовалась Лоренца.

– Через несколько дней он снова вышел в поле.

– А ты можешь приготовить это снадобье?

– Могу.

Внезапно в отдалении послышался какой-то гул. Вначале дочь Великолепного подумала, что это гром, но небо было чистое и солнце продолжало ярко светить. Между тем шум не прекращался, а, напротив, становился всё громче. В небе начали кружить птицы. Потом стало слышно, как с улицы кто-то громко забарабанил в ворота. Оказалось, это вернулись с прогулки Асканио и слуга Сольё, которые, отдышавшись, сообщили, что вражеские войска осадили Новару.

С начала осады в город перестали доставлять продовольствие и дрова. К счастью, у торговца в погребе остались кое-какие припасы. Выручали также овощи и фрукты из сада. Тем не менее, запас дров закончился очень быстро и Даниель начал разбирать изгородь в саду. Лоренца же следила за приготовлением пищи, чистотой в доме и другими делами по хозяйству. К вечеру девушка не чувствовала под собой ног и засыпала, как убитая, едва добравшись до кровати. В связи с этим она часто вспоминала свою приёмную мать,