Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

время их отсутствия Лоренца приказала Катрин нагреть на кухне чан с водой и приготовить чистые простыни. Вскоре, услышав во дворе скрип несмазанных колёс, дочь Великолепного вышла на крыльцо и увидела лежащего на повозке Клода, от которого, буквально, остались кожа да кости. Он громко стонал.

– Что с Клодом? – обратилась она к Даниелю, в то время как Камилла упрашивала своего жениха немного потерпеть.

– Монахи сказали, что у него хворь, которая сопровождается сильными болями в животе и кровавым поносом. Она возникает из-за того, что люди едят с голода что попало. От этой болезни умерло уже немало солдат герцога.

– Но Клод ведь не умрёт? – услышав последние слова д’Эворта, его невеста жалобно посмотрела на Лоренцу.

– Мы постараемся вылечить его, – успокоила та служанку. – Нужно отнести твоего жениха на кухню и помыть его, а потом дать выпить толчёного древесного угля или настой из одного листка лавра.

Пока Камилла и Катрин занимались на кухне Клодом, дочь Великолепного слушала рассказ д’Эворта о его посещении монастырского госпиталя.

– Если бы ты видела, Лоренца, что там творится! Помещение рассчитано на десять коек, а лежат вдвое больше человек. Считается, что им ещё очень повезло, так как многие умирают прямо там, где их застала болезнь, без всякой помощи. Везде грязь, кровь… Ужасное зрелище!

– Неужели им нельзя никак помочь? – задумчиво произнесла девушка.

Даниель пожал плечами:

– А что тут можно сделать?

– Хотя, – продолжал он, – кое-что мне пришло в голову: я не могу больше смотреть, как рядом гибнут мои земляки, в то время как сам сижу без дела. Поэтому я решил взять пищаль и пойти сражаться вместе с остальными.

– А как же мы с донной Аврелией?

В этот момент на крыльце появилась алансонка, однако д’Эворт, распрягавший коня, не видел её.

– Вы не можете покинуть нас, – продолжала Лоренца, заметив, что её наперсница замерла с помертвевшим лицом. – Мы пропадём без Вас!

– По крайней мере, у вас на одного едока будет меньше.

– Прошу Вас, не делайте этого! Хотя бы ради своего будущего ребёнка!

– Что ты сказала? – растерянно переспросил д’Эворт.

После чего перевёл взгляд на свою возлюбленную:

– Это правда, Катрин?

– Да, – едва слышно произнесла та.

– Посмотрю, как там Клод, – в свою очередь, сказала дочь Великолепного.

Алансонка вернулась через полчаса. Хотя по её сияющему виду сразу было видно, что у них с д’Эвортом всё в порядке, Лоренца всё же осведомилась:

– Что сказал тебе Даниель?

– Господин д’Эворт пообещал, что как только мы вернёмся во Францию, так сразу и поженимся.

Дочь Великолепного вздохнула:

– Я рада за тебя, Катрин. Даниель – благородный человек и наверняка сделает тебя счастливой.

Узнав о помолвке д’Эворта и Катрин, донна Аврелия в первую минуту не могла придти в себя от изумления, а потом разразилась площадной бранью. Однако после разговора с Даниелем она немного присмирела, хотя и не могла иной раз удержаться от едкого замечания в адрес алансонки. Впрочем, Катрин сносила всё с такой кротостью и смирением, что вдове просто не к чему было придраться.

На следующее утро Лоренца сказала д’Эворту в присутствии донны Аврелии:

– Кажется, я придумала, как помочь больным. У нас ведь всё равно половина дома пустует. Почему бы не устроить там госпиталь?

– А кто будет их лечить?

– Я.

– Ты что, шутишь, Лоренца? – подала голос вдова.

– Нет. Мне уже приходилось ухаживать за больными в монастыре Святой Лючии. И сестра Августина говорила, что у меня неплохо получается.

– Даже не думай об этом! Или ты решила превратить этот дом в бордель? Хватит того, что я, благородная дама, вынуждена терпеть здесь присутствие этой…

Внезапно осёкшись, донна Аврелия покосилась на д’Эворта. Видя, что тот нахмурился, Лоренца поспешно сказала:

– Вы ведь не раз говорили о том, что нужно проявлять христианское милосердие к сирым и убогим, заблудшим и больным. Поэтому я думала, что Вы поддержите меня.

– Но чем мы будем их кормить? – после паузы привела последний аргумент вдова.

– Может быть, монахи поделятся едой, если мы заберём у них часть больных?

– И сколько людей ты собираешься привезти сюда?

– Ну, для начала трёх.

– Хватит и одного! Или ты хочешь, чтобы нас ограбили и зарезали в собственных постелях?

Сошлись на двух.

Ещё через два дня д’Эворт и Клод, который быстро пошёл на поправку, отправились в госпиталь аббатства Святого Луки. Назад повозка вернулась с больными. Пока их заносили в дом, Лоренца решила закрыть ворота и неожиданно увидела проезжавшего мимо герцога Орлеанского. С лица Луи исчезло обычное весёлое выражение, он был подавлен и зол. Заметив дочь Великолепного, принц остановил коня:

– Что здесь происходит, мадемуазель де Нери?

– Мы с кузеном и тётушкой решили устроить госпиталь и перевезти сюда из монастыря часть больных, монсеньор.

– Вы это серьёзно?

– Да, монсеньор.

– В таком случае, Вы – святая.

– Нет, монсеньор. Я всего лишь исполняю свой христианский долг.

Герцог Орлеанский на мгновение задумался:

– А не могу ли я чем-нибудь помочь вам?

– Меня беспокоит только одно: тех запасов, что есть у нас в доме, не хватит надолго, чтобы прокормить больных.

Луи вздохнул:

– Ещё немного, и мы все здесь умрём с голоду, если только мой кузен Карл не надумает придти к нам на помощь.

– Надеюсь, Сольё благополучно добрался до Асти, – добавил принц.

Вскоре, прослышав о новой лечебнице, солдаты сами стали приходить к ним, чтобы перевязать раны. Дочь Великолепного старалась никому не отказывать. Проблема, чем кормить больных и раненых, на время тоже была решена. Настоятель Святого Луки выделил им несколько фунтов солонины и мешок муки. Вдобавок, на следующий день после встречи Лоренцы с принцем привезли ещё два мешка, сообщив, что это пожертвование монсеньора для нового госпиталя.

Вся вторая половина августа пролетела для девушки в беспрерывных заботах и хлопотах. Продукты таяли с непостижимой быстротой. В погребе хозяев тоже было хоть шаром покати, на грядках же в саду не осталось ни одного даже самого зелёного овоща. В довершение всего, предсказание донны Аврелии частично сбылось: кто-то украл мула и теперь на конюшне стоял только Ворон. Однако у Даниеля не поднялась бы на него рука. К тому же, без лошади невозможно было перевозить больных.

Дочь Великолепного крепилась