Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

– В Я провёл славную кампанию, мадам! – хвастливо сказал при этом Карл VIII, в то время как Анна Бретонская смотрела на него светящимися от радости глазами.

Лоренца же невольно растрогалась и слегка взгрустнула. Она чувствовала себя неловко в толпе среди всех этих счастливых обнимавшихся людей, так как, узнав о возвращении королевской армии, в Лион прибыли родственники участников похода. На их фоне были незаметны слёзы тех, кто не дождался своих отцов, мужей, братьев и возлюбленных.

Постепенно толпа стала редеть и Даниель, оставив донну Аврелию и Лоренцу под охраной Гийонне, пошёл поговорить с Коммином. В этот момент рядом стало плохо какой-то даме, получившей известие о гибели сына. Донна Аврелия сразу принялась утешать несчастную мать с помощью цитат из Библии (на что она была большая мастерица), а Лоренца, в свой черёд, предложила той понюхать серебряный флакончик с духами, приобретённый в Милане.

Неожиданно кто-то окликнул девушку и, обернувшись, она увидела Амори де Сольё, который держал за руку молодую даму. Задержав взгляд на последней, Лоренца невольно вздрогнула: перед ней стояла Лукреция Борджиа. Однако в следующую минуту она осознала, что глаза у незнакомки были не серо-голубые, а чистого лазурного цвета

– Дорогая, позвольте представить Вам мадемуазель де Нери, крестницу моей матушки, графини де Сольё, – тем временем сказал молодой человек.

Его спутница улыбнулась Лоренце:

– Мой жених писал мне о Вас.

– Ваш жених? – девушка перевела взгляд на Амори.

Тот слегка смутился:

– Да. Это моя невеста Изабель де Лорьян, которая состоит в свите королевы. Мы обручились год назад перед моей поездкой во Флоренцию.

– Когда я узнала от мессира де Сольё о Вашем госпитале, мадемуазель де Нери, то, признаться, позавидовала Вам, – продолжала невеста Амори.

– Почему? – машинально спросила Лоренца.

– Потому что мне самой не достало бы столько мужества.

– Надеюсь, мы ещё увидимся с Вами? – добавила Изабель.

– Не знаю…

– После венчания мы поедем в Сольё и можем взять Вас с собой, – предложил Амори.

– Благодарю за приглашение, – уклончиво ответила девушка.

Затем молодой человек пошёл провожать свою невесту, которую ждали её придворные обязанности. А дочь Великолепного неожиданно услышала голос Монбара:

– Я вижу, Вы уже познакомились с невестой Сольё?

Лоренца почувствовала, что закипает: она простила Амори то, что тот скрыл от неё свою помолвку с Изабель, так как во всём остальном сын донны Марии был честен с ней. Однако не могла простить его друга.

– Выходит, сеньор, Вы смеялись надо мной всё это время…

– С чего это Вы взяли, мадемуазель де Нери?

– Тогда как объяснить то, что Вы не рассказали мне об обручении мессира де Сольё с мадемуазель де Лорьян?

– Не с мадемуазель де Лорьян, а с госпожой де Оре. Она – вдова одного бретонского барона, – поправил Лоренцу капитан. – Что же касается Ваших обвинений, то Сольё попросил меня никому не говорить о своей помолвке.

– Но ведь Вы знали, что я была влюблена в него!

– Если Вы помните, я пытался намекнуть Вам.

Хотя девушка предвидела, что разговаривать дальше с Монбаром бесполезно, потому что их беседа, как всегда, будет напоминать диалог слепого с глухим, ей хотелось выяснить всё до конца.

– Значит, тогда ночью, в гостинице «Флорентийская лилия», Наннина вышла от Вас?

– Вы имеете в виду ту белокурую девицу?

– Да, племянницу хозяина.

Барон усмехнулся:

– А Вы сомневались в этом? Если так, спешу развеять Ваши сомнения: конечно, от меня. Потому что в отличие от Сольё, который хранил верность своей невесте, я не имел для этого никаких оснований. Ведь Вы отвергли меня.

Видя, что Лоренца вспыхнула, он продолжал страстным тоном:

– Если хотите знать моё мнение, то я не могу понять, что нашёл Сольё в этой бретонке, которая, к тому же, на два года старше его и имеет сына от первого брака? На его месте я ни за что не пренебрёг бы такой девушкой, как Вы!

При этом выражение лица Монбара вдруг сделалось совершенно таким, как тогда на реке, где он впервые поцеловал её, и Лоренца поняла, что если капитан предпримет снова что-то подобное, она не сможет оттолкнуть его.

– Впрочем, я сам не знаю, зачем говорю Вам всё это, – блеск в глазах барона внезапно исчез. – Теперь мои слова уже не имеют никакого значения.

– Почему? – сорвалось с губ Лоренцы.

– Вы сами знаете ответ, – капитан пожал плечами. – Что же касается меня, то, как только король рассчитается со мной, я уеду в Монбар. Моя матушка уже давно мечтает женить меня на моей кузине.

– Желаю Вам счастья, сеньор, – едва слышно произнесла дочь Великолепного.

Глядя вслед Монбару, Лоренца чувствовала, что её душат слёзы. Однако она сдерживалась из последних сил, помня о том обещании, которое дала себе в Новаре: больше никогда не плакать из-за мужчин. Только теперь, навсегда потеряв барона, она поняла, что значила его любовь для неё.

– Ты опять разговаривала с этим мерзавцем Монбаром, Лоренца? – спросил Даниель, вернувшийся вместе с Коммином.

– Вовсе он не мерзавец, – ответила девушка, пряча глаза.

– Может быть, – нехотя признал д’Эворт. – Но всё равно тебе не пара!

– В этом я согласна с Вами.

Почувствовав в её словах горечь, тот бросил на неё удивлённый взгляд:

– Уж не влюблена ли ты в него, Лоренца?

– Теперь это не имеет уже никакого значения…

Д’Эворт не стал больше расспрашивать её. В свою очередь, сеньор из Аржантана, который всё это время с любопытством прислушивался к их разговору, поинтересовался:

– Когда Вы уезжаете, господин д’Эворт?

– Завтра утром, а сейчас нам нужно где-то переночевать.

Тут к ним подошли супруги Гийонне. Солдат решил отвести жену к своему старшему брату, чтобы она пожила у него, пока король не распустит свои войска. После этого он на полученное жалованье рассчитывал купить собственное жилище и открыть мастерскую. Прощаясь с Лоренцей, Камилла громко плакала, приговаривая:

– Я никогда, никогда не забуду Вас, мадонна!

Тем временем Даниель обратился к её мужу:

– Клод, где бы мы могли остановиться?

– Я бы с радостью пригласил вас к нам, но мой брат Жоффруа сдаёт все свободные помещения и сам спит с женой и детьми в одной кровати, – ответил Гийонне. – А