Лоренца дочь Великолепного - Ева Арк

у которой дом всегда блестел, все были накормлены и чисто одеты. Причём делалось это всё как-то незаметно, без лишней суеты. Правда, Нери держали не меньше десяти служанок, но и Лоренце помогали алансонка и Камилла. Вдову же мучили её обычные недомогания.

Прислушиваясь, не раздадутся ли привычные залпы пушек, обстреливавших Новару, девушка пекла на кухне вместе с Катрин маленькие хлебцы из чёрной муки и думала о том, что самым хорошим, что случилось за последнее время, это было выздоровление Амори. Снадобье Камиллы и вправду оказалось чудодейственным: на пятнадцатый день осады Сольё вернулся на свою прежнюю службу у герцога Орлеанского. Теперь только лёгкая хромота напоминала о его неудачном прыжке из окна.

Услышав за спиной странные звуки, дочь Великолепного обернулась и увидела алансонку, согнувшуюся в три погибели над мусорным ведром.

– Что с тобой, Катрин?

– Меня тошнит, мадемуазель.

– Ты заболела?

– Нет, я в положении.

– От Даниеля? – растерянно спросила девушка.

– Да, уже второй месяц.

– Но почему ты не сказала раньше?

– Потому что не была уверена.

– А Даниель знает об этом?

– Нет, мадемуазель.

– Рано или поздно он всё равно узнает, – Лоренца скользнула взглядом по ещё плоскому животу служанки.

– Пусть лучше позже. Я боюсь, что господин д’Эворт будет недоволен.

– А мне кажется, ты поступаешь неправильно, скрывая свою беременность от Даниеля.

– Где же король? Когда, наконец, он придёт на помощь своему кузену? – поинтересовался за обедом д’Эворт у Амори, который пришёл навестить их.

– Лазутчик герцога Орлеанского сообщил, что король из Асти перебрался в Турин, где ведёт переговоры с Моро.

– Надеюсь, мы вернёмся домой ещё в августе, – вздохнул Даниель, хотя в его голосе совсем не ощущалось уверенности.

Однако август не принёс никаких перемен. Наоборот, положение в Новаре ещё больше ухудшилось. Запас муки в хозяйском погребе подходил к концу, а цены на продовольствие в городе с началом осады взлетели до небес. Поэтому Лоренца не знала, чем в скором времени будет кормить шестерых человек, включая и её саму. По словам Клода, забегавшего навестить Камиллу, солдаты герцога Орлеанского уже начали питаться кореньями.

Проснувшись однажды утром от стука топора, дочь Великолепного вышла во двор и увидела д’Эворта, рубившего старую скамью.

– Вы так скоро уничтожите всю хозяйскую мебель, – заметила она.

– Но какой толк от этого? – кузен донны Флери отложил топор в сторону. – Если осада продлится ещё хотя бы месяц, мы все умрём с голоду.

– Что же делать?

Д’Эворт пожал плечами:

– Я бы настрелял птиц из пищали, но они все разлетелись. Поэтому нужно пожертвовать лошадью или мулом. Ведь их всё равно нечем кормить: овёс давно закончился и сено на исходе.

– Хорошо, возьмите лошадь, которую подарил герцог Орлеанский.

Неожиданно Даниель, шагнув к девушке, неловко обнял её за плечи:

– Я вижу, как тебе трудно, Лоренца…

– Не только мне. Поэтому будем уповать на милость Божью.

К обеду явился Сольё, который принёс ещё одну печальную новость: пушечным ядром прямо на глазах молодого человека был убит его слуга.

– Мишеля закопали в яме у городской стены, – устало рассказывал за ужином Амори, – и ему ещё повезло, так как повсюду валяется множество трупов и их не успевают хоронить. Солдаты умирают не столько от пуль и ядер, сколько от голода и болезней, а некоторые от отчаяния накладывают на себя руки.

– Но это ещё не все, – Сольё взял с общего блюда кусок вареной конины. – Принц посылает меня к королю: я должен передать нашему господину, что если он как можно скорее не поспешит к нам на помощь, то Новара может перейти в руки врага.

За столом воцарилось гнетущее молчание. Наконец, д’Эворт спросил:

– А как Вы выберетесь из города?

– Сегодня ночью меня спустят со стены на верёвке. А так как я знаю язык, то рассчитываю быстро добраться до места.

– Но почему герцог решил отправить именно Вас?

– Ему посоветовал это архиепископ Руанский. Он давно ревнует меня к монсеньору.

После обеда Лоренца вышла вместе с Даниелем проводить Сольё и сказала ему:

– Прошу Вас, возьмите с собой Асканио!

– К сожалению, я не могу.

– Почему? Ведь Вы бы взяли с собой своего слугу, если бы он не погиб?

– Да, но Асканио ещё совсем юный. Ведь если мы попадём в руки врага, нас повесят, как шпионов.

– А если он останется здесь, то умрёт от голода!

Видя, что Сольё колеблется, Лоренца настойчиво продолжала:

– Поймите, я чувствую свою вину перед его родителями. Ведь это из-за меня он сбежал из дома! Поэтому умоляю, помогите ему и мне!

– Лоренца права: будет лучше, если Асканио отправится с Вами, – поддержал девушку д’Эворт.

– А если Асканио не согласится? – уже сдаваясь, спросил молодой человек.

– Согласится, если Вы скажите, что это может нас спасти.

Прошла неделя, а от Сольё и Асканио не было ни слуху, ни духу. Гийонне в последнее время тоже не появлялся и ломбардка ходила как в воду опущенная. Застав её один раз плачущей, Лоренца спросила напрямик:

– Ты поссорилась с Клодом, Камилла?

– Нет, мадонна, – служанка поспешно утёрла глаза передником. – Наверно, он бросил меня из-за того, что влюбился в кого-то.

– Не говори глупостей. Клод сейчас на стенах сражается с врагом. Где бы он мог встретить другую?

– А вдруг его ранили или… – не договорив, Камилла вновь залилась слезами.

Кое-как успокоив её, дочь Великолепного отправилась разыскивать Даниеля. Оказалось, тот колол во дворе дрова. Когда девушка изложила ему суть дела, д’Эворт кивнул головой:

– Клод – честный парень и не мог просто так бросить свою невесту. Наверно, с ним действительно что-то случилось.

– Камилла хочет пойти к воротам крепости и поискать его.

– Там сейчас опасно. Лучше схожу я.

Взяв пищаль, Даниель ушёл. Вернулся он где-то только часа через два.

– Я нашёл Клода, – сказал д’Эворт выбежавшей к нему навстречу с пылающими щеками Камилле. – Он в госпитале при аббатстве Святого Луки.

Они принялись обсуждать, как им забрать Гийонне из госпиталя. В конце концов, Даниель выкатил из сарая старую хозяйскую повозку, которую не успел порубать на дрова. Кое-как починив её, он бросил туда последнюю охапку соломы и запряг Ворона. Камилла села вместе с д’Эвортом на повозку и они уехали.

Во