Хрустальная ложь - М. Эль

Она улыбнулась — мягко, смущённо, по-настоящему нежно. И позволила ему укрыть её одеялом, прижимая к себе, чувствуя себя в безопасности впервые за всю свою жизнь.

И впервые за много лет Валерия Андрес заснула не настороже. А рядом с тем, кого любила.

А Виктор Энгель заснул, держа в руках свою маленькую, колючую, невозможную любовь — и думая о том, что мир наконец стал правильным. Он знал, что завтра ему предстоит решать проблемы с поставками и, возможно, убивать того придурка, но сейчас это не имело значения. Он был дома. И его Змейка любила его.

...

В тот день всё было по-особенному. Валерия была на грани. Не просто раздражена, а кипела яростью, которая обычно предшествовала если не взрыву, то уж точно масштабным разрушениям. Она вошла в его кабинет, не постучав, игнорируя все негласные правила безопасности, которые здесь соблюдали даже самые высокопоставленные визитёры.

На ней — короткая юбка из плотной ткани, безупречно подчёркивающая длинные ноги, и идеально сидящая шёлковая рубашка красного цвета, которая сейчас, казалось, была натянута до предела от напряжения её тела. В руках — массивная кожаная папка, которую она сжимала так крепко, что побелели костяшки пальцев, на лице — яростная решимость, обещающая неприятности. За её спиной мелькнул Рико — высокий, татуированный, с фирменной, чуть усталой, но всегда понимающей ухмылкой, уже давно привыкший к этому ежедневному театру.

— Опять к боссу без разрешения? — поддел он, нарочито громко, чтобы её разозлить ещё больше.

Валерия резко обернулась, её глаза сверкнули опасным огнём. — Рико, рот закрой, пока я тебе зубы не пересчитала.

— Обожаю, когда она злится, — хмыкнул тот, отходя в сторону, чтобы не попасть под горячую руку, предчувствуя, что она вполне способна сдержать своё обещание. Он даже не сомневался, что Валерия сможет пересчитать ему зубы.

А Селина, стоявшая у подножия широкой лестницы, усмехнулась, наблюдая за этим представлением.

— Я его убью, если он не женится на ней. Достала эта Санта-Барбара.

— Скорее он на ней с ума сойдёт, — ответил один из охранников, наблюдавший за сценой с таким же нескрываемым интересом.

Валерия влетела в кабинет, не дав Виктору возможности даже поднять взгляд от документов, которые он изучал с сосредоточенным видом. С грохотом, заставившим весь кабинет вздрогнуть, она кинула массивную папку на его полированный стол из красного дерева, отчего бумаги разлетелись веером, как снежный вихрь.

— Ты! — её голос звенел от негодования. — Ты вообще нормальный?! Ты что творишь?!

Виктор медленно поднял взгляд, в его глазах играли знакомые огоньки веселья. Он откинулся на спинку кресла, спокойный, как всегда, и с лёгкой, почти хищной улыбкой.

— Привет, Змейка. Рад тебя видеть тоже.

— Ты приказал наблюдать за моими клиентами?! — она сделала шаг вперёд, опираясь на стол ладонями. — Ты следишь за людьми, которых я защищаю?! Ты шпионишь за мной?!

— Я просто хотел убедиться, что ты не защищаешь тех, кого я собираюсь убрать, — спокойно пояснил он, в его голосе не было ни капли раскаяния. — Не люблю перечить тебе, Рия. Тем более, если вдруг наши интересы случайно пересекутся, мне бы не хотелось, чтобы ты пострадала.

— Боже, какой же ты идиот! — она всплеснула руками. — Это называется вторжение в частную жизнь! Нарушение этики! Адвокатская тайна! Мои клиенты доверяют мне!

Она кричала, её лицо пылало праведным гневом, а глаза метали молнии. Он сидел, абсолютно невозмутимый, улыбаясь, и глядел на неё, как на огонь, к которому всё равно подойдёшь ближе, даже если знаешь, что обожжёшься. Она была его личным, прекрасным пожаром.

— Ты законспирировалась лучше, чем некоторые спецслужбы, mon diable, — Виктор, наконец, подался вперёд, его глаза сверкнули гордостью. — Когда я узнал, что ты собирала на меня досье полгода назад, я чуть не влюбился второй раз. Зачем ещё раз убеждаться, если это уже было сделано?

— Я просто делала свою работу! — огрызнулась Валерия, пытаясь сохранить остатки своей позиции.

— Ага, — усмехнулся он. — С битой, пистолетом и шифрованными каналами связи. Очень "рабоче", Рия. Ты настоящая фурия. И невероятно красивая, когда злишься.

Девушка осеклась. Слова застряли в горле. Он не злился, не оправдывался. Он откровенно смеялся над ней, над её яростью, над этой ситуацией. Он перевернул её гнев в шутку, и она не смогла устоять перед этой обезоруживающей реакцией. Ярость медленно отступала, сменяясь… чем-то вроде облегчения.

И почему-то рассмеялась тоже. Её смех был громким, искренним, полным облегчения, он разнёсся по кабинету, заглушая деловую атмосферу. Все, кто был поблизости, выглядели так, будто увидели привидение — босс мафии смеётся. В полный голос. С женщиной, которая могла бы ему выстрелить в лоб, и он бы, кажется, даже не возразил.

Селина даже сняла очки. — Я не знаю, что она с ним сделала, — прошептала она Рико.

— Любовь, детка, — сказал Рико, подмигнув. — Даже патроны тупеют рядом с ней.

Позже, в тот же вечер, когда Валерия уже собралась уходить, чувствуя, что ей нужно срочно восстановить свои стены — эмоциональные барьеры, ведь их отношения развивались слишком стремительно, и она чувствовала себя обнажённой... Виктор поймал её за руку в дверях кабинета.

— Ты убегаешь, — заметил он, его голос был мягким, но в нём слышалась лёгкая тоска.

— Потому что, если не убегу — взорвусь, Энгель, — она повернулась к нему, её глаза были серьёзны. — Ты же знаешь. Это слишком… слишком много.

— Вот и не убегай, — он потянул её обратно в кабинет, — Останься. Хоть на ужин. Давай просто посидим.

— Я тебя как-нибудь убью за это "останься", Энгель, — проворчала она, но уже без былой злости. — Сегодня я ночую у себя. Мне нужно сосредоточиться.

К тому же ей надо было поработать и созвониться с Луизой, чтобы в очередной раз помочь по делам клана, которые тоже требовали её полной отдачи.

— Хорошо, — мужчина поцеловал её пальцы, его взгляд был полон понимания и нежности. — Люблю тебя. Не засиживайся.

Валерия покачала головой, сжимая его ладонь в своей. Виктор давал ей свободу. Не удерживал, не заставлял. Он понимал её потребность в личном пространстве, в своём мире, даже если сильно скучал. Как же она счастлива, что все же нашелся человек, для которого было важно ее состояние и комфорт. Это было важнее любых страстных слов.

— И я тебя люблю, — ответила она, прежде чем выйти из кабинета, оставляя за собой шлейф своего невероятного присутствия. Она вышла, чувствуя себя немного более целой, немного менее "на грани". Виктор был не просто её любовником; он был её якорем,