Хрустальная ложь - М. Эль

Телефон зазвенел, когда она уже ехала домой, пробираясь сквозь вечерние пробки Манхэттена. Вечерний трафик тянулся медленно, неоновые огни рекламных вывесок размывались в дожде на стекле, а гул сирен дополнял какофонию города. Валерия только что покинула офис Виктора, её сердце ещё не успело остыть от тепла его поцелуя и того странного, почти домашнего спокойствия, которое он ей дарил. На экране высветилось имя — Луиза. Неожиданный звонок в столь поздний час. Она ведь собиралась набрать позже.

— Лери… они знают, — голос Луизы был сдавленным, полным паники, словно она говорила из подполья, задыхаясь от страха. Шум на заднем плане был приглушенным, но Валерия чётко уловила нотки истерики.

— Что знают? — Валерия почувствовала, как по спине пробежал холод. Это было не обычное беспокойство, а то предчувствие, которое она знала слишком хорошо. Она сжала руль до побеления костяшек, её профессиональная, ледяная маска мгновенно вернулась на место.

— О тебе, Лери! Клан выяснил, что ты в Америке. И… они отправили за тобой того мужчину, за которого собирались выдать замуж. Он… он уже в пути.

Пауза. В трубке слышалось только прерывистое дыхание Луизы, такое тяжёлое, словно она бежала. Валерия почувствовала, как её собственное сердце пропускает удар, а затем начинает колотиться как сумасшедшее.

— Какого блять жениха, Луиза?! — Голос Валерии был низким и опасным, пронизанным неконтролируемой яростью. Само упоминание о браке по принуждению выводило её из себя.

— Того, которого выбрала твоя мама, Лери! — Луиза почти рыдала. — Твоя мать думает, что ты под защитой, но… они хотят вернуть тебя домой. Срочно. Я… я не знаю кто он. Но слышала, как твой отец говорил, что вечером ему позвонит… этот… этот мужчина.

Валерия резко свернула на обочину, едва не задев соседний автомобиль. Тяжело выдохнула сквозь зубы, сжав руль до побеления костяшек. Жених. Блять. Блять! Этот проклятый, ненавистный брак, от которого она бежала полжизни, настигал её. Она представила лицо матери, хладнокровное, стальное, полное непоколебимой уверенности в своей правоте. Властная, безжалостная женщина, которая видела в дочери лишь инструмент для укрепления клана.

— Луиза, слушай меня, — её голос был твёрдым, как лёд, и звенел металлом. — Никому. Ни слова, ясно? Если они тебе позвонят — ты ничего не знаешь. Если спросят обо мне — ты не в курсе. Ты не видела меня, не слышала, не знаешь, где я. Я свяжусь позже.

— Ты уедешь? — в голосе Луизы прозвучала отчаянная мольба, как крик о помощи. Она понимала, что кузина исчезнет еще дальше.

— Пока не решу, — ответила Валерия, её взгляд был прикован к горизонту, но на самом деле она смотрела в бездну собственного будущего. — Но мне нужно время.

— Поняла. Я найду тебе имя. Будь осторожна, Лери.

Звонок оборвался, оставляя Валерию в оглушающей тишине салона автомобиля, прерываемой лишь гулом города.

Город мелькал за окном — огни, сирены, неон. Но для Валерии всё это было лишь декорациями. Её мир только что сузился до одной мысли, до одного холодного осознания: Пора уходить. Вся та хрупкая надежда на нормальную жизнь, которую она начала строить с Виктором, рассыпалась в прах. Её прошлое, от которого она бежала через полмира, настигло её. Оно пришло не с местью, а с предложением, которое было хуже любого наказания.

Девушка вернулась домой, её шаги были автоматическими, а взгляд пуст. Она вошла в спальню, открыла дальний ящик и вытащила свой старый чемодан — тот самый, потертый, видавший виды, с которым сбежала из Европы много лет назад. На полу быстро образовался хаос: документы, несколько паспортов на разные имена, её любимый стилет, запасной пистолет, карты, наличные в разных валютах, спрятанные на чёрный день. Руки слегка дрожали, когда она собирала вещи, но мысли были ясными, как никогда: если они нашли её, если они отправили за ней этого "жениха", значит, её время в Нью-Йорке истекло. Она не могла оставаться.

Она посмотрела на телефон. Ей нужно было предупредить Виктора. Но как? Как сказать ему, что её прошлое настигло её, и теперь она должна исчезнуть, потому что не хочет для него проблем? Клан Андрес силен. Слишком силен. Её семья была богами, безжалостными, древними, всемогущими, по сравнению с кланом Энгель. Виктор, со всей его мощью и влиянием, был бы лишь пешкой в их игре, и она не могла допустить, чтобы он пострадал из-за неё. Она любила его слишком сильно, чтобы позволить ему стать мишенью. Тем более, если тот человек, которого выбрали для нее родители существует и идет за ней. Значит... он был опасным.

«Если ты не убежишь, то взорвёшься».

Глава 40

Манхэттен темнел и затухал, как сложная лампа: стеклянные фасады небоскрёбов ловили последние багровые микроскопические лучи заката, а уличные огни вспыхивали, как нервные импульсы — резкие, бесконтрольные, ненадолго освещавшие лицо города. В аэропорту толпа шуршала чемоданами, голосами, объявлениями — и всё это было как шум на заднем плане одной густой, чужой жизни. Валерия Андрес шла по терминалу в сером пальто, волосы собраны в тугой узел, лицо без макияжа: почти неузнаваемая. Её шаг был сжатым, выверенным, аккуратным как метроном. Она казалась привидением — слишком осторожной, чтобы оставлять следы, слишком уверенной, чтобы привлекать внимание.

Билеты куплены на чужое имя — Лилит Рихтер. Документы — старые, проверенные, вымытые через нескольких посредников: надёжный набор для начала новой, временной жизни. Один рюкзак, один чемодан — ничего лишнего. Все вещи, которые связали бы её с прошлым, остались в коробках в гараже далеко от города. Нью-Йорк был стал тесным и опасным — не физически, а по ощущению: каждый знакомый угол мог выдать, каждый телефонный звонок — стать ловушкой.

Когда объявили посадку на рейс в Калифорнию, Валерия глубоко вдохнула, чтобы заглушить ту тонкую дрожь, что ползла по рукам. Процедура была механической: досмотры, паспорта, посадочный талон, поиск посадочного выхода. Она повторяла про себя старые правила — не доверять эмоциям, не оставлять цифровых нитей, держать круг узким. И тихо, словно обращаясь к небу, произнесла.

— Пора.

Взлет. Город ускакал вниз и растаял в паутине огней. Она прижалась лбом к холодному стеклу иллюминатора и смотрела, как уходит тот мир, где её могли найти, — и где остался он. Виктор. Имя отзвучало в голове коротким ударом молота, но она гнула себя думать иначе: не сердцем, а умом. Если тот мужчина действительно вылетел за ней — промедление стоило свободы или жизни.