Клятва на крови - Дарья Лобанова

не верил. Не слышал. Только диктовал.

— Марко… — Она повернулась к нему. — Я не могу быть просто женой. И не хочу. Я не хочу раствориться в чьей-то жизни, как сахар в чае. Я хочу быть собой. Понимаешь? Собой.

Он опустил глаза. Словно надеялся найти на полу ответы, которых не было.

Он любил её. Но он боялся её. Боялся того, кем она становилась. Не подвластной. Не контролируемой.

— Ты не понимаешь, — прошептал он. — Я не знаю, как с этим жить. Я тебя боюсь, Алиса. Потому что ты — не просто человек. Потому что я не могу тебя… удержать.

Снова эти слова. Снова попытка заковать её в страх. Прямо как отец

Но теперь всё иначе.

Она сделала шаг назад. Дина спала, уткнувшись носом ей в грудь. И этот вес — не бремя, а сила. Её жизнь. Её выбор. Её правда.

— Я не буду бояться, Марко. И не позволю тебе бояться меня, как врага.

Она говорила спокойно, но голос внутри был сталью.

— Я не твоя собственность. И, возможно, никогда ей не была.

Он молчал. Просто сидел.

Всё вокруг застыло — ночь, комната, даже пульс воздуха.

Он не знал, что будет дальше.

Но Алиса уже знала. Впервые — не роль, не долг, не родство.

А свобода.

Глава 23. Граница крови

— Что? — Марко не сразу осознал, что услышал. Пальцы сжались в кулаки, но внутри — только лед. Он не чувствовал ни рук, ни пола под ногами. Один взгляд на Алису — бледную, дрожащую, с каплей крови на губах — выбивал из сознания остатки логики.

Алиса села на край дивана, прижимая к себе спящую Дину. Грудное вскармливание прервалось внезапно — когда тело сжалось в резком спазме, потом — гул в ушах, и вдруг… запах крови. Тёплой, живой. Зовущей.

— Я не знаю, как это объяснить, — прошептала она. — Но будто моё тело… проснулось. Не я зову кровь — она зовёт меня.

Марко резко отвернулся. Он не мог смотреть. Он боялся.

— Это не ты. Это… стресс, Алиса. Гормоны, бессонные ночи. Ты просто устала. Это всё поправимо.

Он говорил быстро, почти машинально, как будто повторял слова, в которые сам не верил. Он пытался вытеснить услышанное.

Алиса подняла взгляд. На её лице смешались уязвимость и решимость.

— Мама однажды упомянула… что моя прабабушка была “иной”. Я тогда не придала значения. Но теперь… я понимаю. Это не психоз. Я не больна. Я чувствую кровь. Я её слышу. Как будто часть меня — не просто человек.

Марко обернулся резко:

— Не смей. Не смей мне говорить про вампиров. Это сказки. Это чушь. Ты… заболела, Алиса. Тебе нужно лечение. Настоящее. Я найду врачей. Мы всё выправим.

— Ты не слышишь, — перебила она, голос стал твёрже. — Это не лечится таблетками. Это часть меня. Я не просила этого, Марко. Но я не опасна. Я держу себя в руках.

Он рассмеялся — резко, зло.

— Пока что. А потом? Когда ты одна останешься с Диной? Когда Дёма упадёт и поцарапает коленку? Ты уверена, что сможешь остановиться? Чёрт возьми, Алиса!

Он с силой ударил кулаком в стену — штукатурка треснула, посыпалась пыль. Дина вскрикнула. Алиса крепче прижала ребёнка к себе, сердце забилось в панике.

— Ты боишься меня? — спросила она, тихо, но прямо. — Ты, Марко Россо, боишься своей жены?

Он молчал. И этим молчанием дал самый честный ответ.

— Я боюсь не тебя, — выдавил он наконец. — Я боюсь того, во что ты превращаешься. Я боюсь потерять детей. Я… чёрт побери, я до сих пор люблю тебя. Но это… это больше, чем я могу понять. Я не могу просто смотреть, как ты умираешь — или как убиваешь.

Слёзы подступили к глазам, но Алиса не позволила им вырваться. Она сдержалась.

— Значит, ты выбрал страх?

— Я выбираю защиту. Дины. Дёмы. Себя. И тебя — если ты согласишься на лечение.

— Какое “лечение”? Ты хочешь, чтобы меня накачали препаратами и держали в клинике?

— Я уже договорился, — тихо сказал он. — В Швейцарии. Частная лаборатория. Без смирительных рубашек. Без камер. Только врачи. Только кровь. Мы найдём способ… выжечь это. Найдём тебя прежнюю.

Алиса сжалась. Внутри поднимался тот самый зов — первобытный, хищный… Но вместе с ним — и ужас. Не быть собой. Быть объектом. Быть подопытной.

— Ты уже решил за меня, да?

— Нет, — Марко кивнул. — Я прошу. Пока. Но если ты откажешься… я не смогу рисковать. Ни ими. Ни собой. Ни тобой.

Между ними повисла тишина. Не просто пустота — лезвие. Резкое, холодное. С двух сторон оно резало по-живому.

Алиса встала, покачивая Дину, словно за это цеплялась. За эту жизнь. За эту связь.

— Ты всегда хотел, чтобы я была сильной. Твоей. А теперь я сильнее — но уже не твоя.

Она ушла в детскую, захлопнув за собой дверь.

Марко

Он остался один. С тишиной, которая в этот раз не дарила покоя. Она звенела в ушах, сжималась в висках. В руках — старая фотография: он, Алиса и Дёма. Наивные, живые, ещё не разорванные по швам.

Он сел на край дивана, положил голову в ладони.

Он не хотел бояться. Но боялся. Не её — себя. Того, что позволил этой тьме войти в их дом. Что сделал это своими руками, когда согласился на «перевоспитание». Когда не защитил её от отца. Когда думал, что сможет контролировать.

Он думал, что спасёт её.

Что у него получится. Сделать её своей, научить выживать, поставить на ноги, слепить союзника, равную.

Он недооценил, кого принял в сердце. И переоценил свою способность любить.

«Я люблю тебя» — звучит слишком просто. А любовь… она должна быть сильнее страха. Он знал. Но не выдержал. Не когда на кону — дети. Семья.

«Ты всегда хотел, чтобы я была сильной. Твоей. А теперь я сильнее — но уже не твоя».

Он заслужил эти слова.

И, возможно, уже потерял её.

Глава 24. Слом

Свет был ярким. Раздражающе чистым. Холод пробирал до костей, будто стены комнаты покрылись инеем.

Алиса не спала. Рядом лежала Дина, её крошечное дыхание звучало как предостережение. Мягкое, почти незаметное, но тревожное. Что-то изменилось. В ней