Хозяйка медовых угодий - Ри Даль

— Пахнет, как у Шайны на кухне, — сказала Лина, глядя, как я бросаю лук в котелок. — Только лучше.

Я рассмеялась:

— Это потому, что мы готовим с любовью, — подмигнула я. — А Шайна, наверное, готовила для Хильды, вот и вкус был не тот.

Лина хихикнула, и этот звук был как музыка. Я бросила в котелок пастернак и грибы, добавила щепотку соли из узелка Шайны и размешала деревянной ложкой, которую нашла среди хлама. Похлёбка булькала, распространяя аромат, который, хоть и был простым, казался роскошью после чёрствого хлеба и сушёной рыбы. Ягоды мы оставили в корзине — их мы съедим позже.

Пока похлёбка варилась, я присела рядом с Линой у костра, глядя на языки пламени.

— Лина, — начала я, — мы с тобой теперь здесь хозяйки. Эта пасека — наш дом. И я хочу, чтобы она ожила. Мы посадим цветы — клевер, горчицу, может, потом найдём лаванду. Пчёлы вернутся, и у нас будет мёд.

Лина посмотрела на меня, её глаза блестели от огня и любопытства:

— И мы сможем его продавать?

— Да, милая, — кивнула я. — За мёд можно выручить хорошие деньги. А деньги нам пригодятся. Для многого.

Она задумалась и почему-то погрустнела:

— А если не получится? — спросила она тихо.

Я погладила её по голове, чувствуя, какие мягкие у неё волосы.

— Получится. Обязательно получится, — сказала я уверенно. — Мы с тобой обязательно справимся. Обещаю.

Она улыбнулась, и я почувствовала, как моя решимость крепнет. Мы не просто выживем. Мы построим здесь новую, лучшую жизнь.

Похлёбка сварилась, и я разлила её в две глиняные миски. Они были треснувшими, но по крайней мере ещё держали влагу и были пригодны для еды. Мы с Линой ели медленно, смакуя каждый глоток. Грибы давали насыщенный вкус, пастернак — лёгкую сладость, а лук — остроту. Ягоды мы разделили поровну.

Лина, заметив, как морщусь от кислых ягод, засмеялась:

— Ты как будто Хильду увидела!

Я улыбнулась её шутке, хотя это было не очень-то смешно. Наверняка в поместье барона уже обнаружили нашу пропажу. И как скоро нас найдут — только вопрос времени…

Глава 14.

После еды мы сидели у костра, пока солнце не поднялось выше, согревая луг. Я чувствовала, как силы возвращаются, хотя тело всё ещё ныло. Лина, наоборот, оживилась, её щёки порозовели, и она начала задавать вопросы о пчёлах, цветах и мёде. Я рассказывала всё, что знала из своей прошлой жизни, смешивая это с обрывочными воспоминаниями Марисы.

Когда солнце стало припекать, я поняла, что пора приниматься за работу. Лина всё ещё была полна энергии, и я решила, что мы начнём с уборки в хижине, а потом займёмся землёй.

— Пойдём, милая, — сказала я, вставая. — Сначала приведём дом в порядок, а возьмёмся за грядки.

Лина вскочила, готовая помогать. Мы вернулись в хижину, и я снова поморщилась от запаха сырости и плесени. Я взяла наш импровизированный веник из веток и начала подметать остатки мусора, а Лина собирала листья и мелкие обломки.

— Надо заделать щели в стенах, — пробормотала я, осматривая брёвна. — Иначе зимой мы замёрзнем.

Лина кивнула. Я нашла несколько кусков сухой глины у печи и смешала их с водой из ведра, добавив немного соломы, чтобы получилась липкая и достаточно прочная при высыхании масса. Это была примитивная замазка, но я вспомнила, как Антон когда-то чинил сарай на даче, смешивая глину с песком и мелкими камушками. Я решила, что солома тоже сгодиться для такого случая. Показала Лине, как размазывать глину по щелям, и она с энтузиазмом взялась за дело, нанося смесь пальцами.

— Как будто лепим пироги! — хихикнула она, и я улыбнулась, несмотря на усталость.

Печь, однако, была проблемой посерьёзнее. Я присела рядом, осматривая её. Попробовала вытащить один кирпич, но он раскрошился в руках, подняв облако сажи. Печь нужно было перекладывать заново, но без новых кирпичей, глины и инструментов это было невозможно. Я вздохнула, понимая, что пока придётся готовить на костре, а печь оставить до лучших времён.

— Лина, как успехи? — поинтересовалась я, подходя к малышке.

— Отлично! — бодро сообщила она. — Это проще простого!

— Ты просто умница. Давай я тебе помогу. Вдвоём быстрее будет.

И мы вместе взялись замазывать щели. Несмотря на все старания Лины, получалось у неё не очень аккуратно, но я, конечно, не думала ругаться. Просто слегка подправила там, где ещё оставались зазоры. Таким образом мы прошлись по всему периметру хижины. Там, где щель обнаруживалась высоко, иногда под самым потолком, я вставала на лавку, чтобы дотянуться, а Лина подавала мне глиняную смесь.

Закончив со шпатлёвкой, я окинула взглядом получившийся результат:

— Кажется, хорошо вышло, да?

— Ага, — согласилась Лина. — Теперь не будет дуть!

— Да, теперь нам нестрашны никакие сквозняки.

Я обняла Лину за плечи и улыбнулась, хотя одновременно снова подумала о разваленной печи, без которой заморозки пережить будет сложно. Но это ещё могло обождать.

— Надо заняться землёй, — решила я, — чтобы посадить семена.

Мы вышли на луг. Я взяла мешочек с семенами и остановилась у того самого участка под дубами, который заприметила раньше. Земля была твёрдой, как камень, с глубокими трещинами, но я знала, что клевер и горчица могут прижиться даже здесь, если подготовить почву.

— Чтобы земля ожила, её надо разрыхлить, — объяснила я Лине, взяв палку, которую использовала для копания пастернака. — И добавить что-то, чтобы она стала питательной. Компост, например.

— А что такое компост? — спросила Лина, глядя, как я втыкаю палку в землю.

— Это когда собираешь листья, траву, остатки еды, и они перегнивают, становясь пищей для земли, — ответила я. — У нас пока нет компоста, но мы можем использовать сухую траву и золу от костра.

Я показала Лине, как собирать сухую траву с луга, и мы сложили её в кучу рядом с участком. Затем я взяла горсть золы от костра, рассыпала её по земле и начала рыхлить почву палкой. Это было тяжело — палка гнулась, земля сопротивлялась, но я упрямо продолжала. Лина копировала меня, тыкая в землю другой палкой, и, хотя её усилия были слабыми, её энтузиазм придавал мне сил.

— А что ещё надо? — спросила