Разве это не романтично? - Лисса Кей Адамс

— Да, я жду вас.

— Отлично, — сказала женщина. — Мы примерно в десяти минутах езды.

Елена вышла из комнаты, преследуемая соседским псом, и обнаружила, что смотрит на открытую дверь в спальню Влада. Она могла бы пересчитать по пальцам одной руки, сколько раз была там. Что было таким же печальным комментарием к реальности их брака, как и все остальное. Сначала она избегала заходить туда, потому что это было неловко. Но потом, потому что это было слишком больно. Каждый раз, когда она вторгалась в его личное пространство, кольцо на ее пальце тяжелело под тяжестью его разочарования.

Искушение, смешанное с любопытством, заставило ее двинуться вперед и застыть на пороге. Оглядев помещение, она поняла, что с тех пор, как она была здесь в последний раз, мало что изменилось. В центре комнаты стояла все та же двуспальная кровать, покрытая все тем же простым темно-синим одеялом. По обе стороны от нее стояли одинаковые столики с двумя лампами. Она не имела права рыться в его вещах, но желание пошпионить взяло верх над чувством приличия. В нескольких футах от комнаты слева была открыта дверь в хозяйскую ванную. Она остановилась, чтобы заглянуть внутрь. Косметика и туалетные принадлежности, разложенные вдоль раковины, были как бы частью его ежедневных ритуалов. Полотенце было небрежно сложено и лежало поперек раковины. Жар наполнил ее грудь, когда она представила его там, завернутого в полотенце, проводящего бритвой по твердому подбородку. Такая простая задача. Такая мужественная задача. Жены по всему миру наблюдали, как их мужья выполняют ее каждый божий день, но только не Елена. Она никогда не видела, чтобы ее муж занимался этим особым видом ухода за собой.

Елена отвела взгляд, с трудом сглотнула и подошла к кровати. Только одна сторона была потревожена или выглядела так, будто на ней регулярно спали, и облегчение, охватившее ее при этой мысли, было столь же быстрым, сколь и унизительным. Быстрый осмотр комнаты не выявил никаких признаков того, что здесь регулярно останавливалась женщина — некая Мишель. Елена вернулась в ванную и снова изучила этикетки на раковине. Все мужские вещи. Никаких лосьонов, пилочек для ногтей, заколок для волос или коробок с тампонами.

Но когда Елена выходила, ее внимание привлек блеск золота. Она подошла к его туалетному столику. И там, на самом верху, брошенное, как вчерашняя почта, лежало его обручальное кольцо.

— Ты мой лучший друг, Елена. Я хочу заботиться о тебе. Приезжай в Америку. Ты можешь начать все сначала и начать новую жизнь.

— Я не понимаю. О чем ты говоришь?

Влад достал из кармана джинсов пару колец. Одно из них, простое мужское золотое кольцо. На другом — бриллиантовый круг, мерцающий в свете уличных фонарей. Когда он опустился на одно колено, жизнь словно замедлилась.

— Я прошу тебя выйти за меня замуж.

Она была так ошеломлена, что не могла вымолвить ни слова, а он воспринял ее молчание как отказ. Его щеки вспыхнули, и Влад встал.

— Прости. Это глупо. Забудь, что я это сказал. Или, может быть, просто подумай об этом. Я...

Она прошептала свой ответ.

— Да.

Елена мысленно возвращалась к этому моменту столько раз. Задаваясь вопросом, как все могло бы сложиться иначе, если бы она сказала «нет». Если бы у нее хватило присутствия духа признать свое собственное уязвимое отчаяние и его нетерпеливую щедрость такими, какими они были на самом деле — ядовитым сочетанием, обреченным на взрыв. Елена уже давно смирилась с тем, что приняла единственно возможное на тот момент решение, но с тех пор ей миллион раз хотелось вернуться назад и все сделать по-другому, остановить себя, прежде чем она совершит эгоистичный выбор, который неизбежно причинит ему боль. Она больше так с ним не поступит. Возможно, Клод была права. Возможно, лучшее, что она могла сделать для Влада, — это уехать как можно скорее.

Елена посмотрела на свое кольцо, все еще плотно облегавшее палец. Она сняла его и, после минутного колебания, положила рядом с его.

Стук в дверь возвестил о прибытии сотрудников команды. Она вышла, соседская собака последовала за ней, и закрыла за собой дверь.

* * *

— Финал Западной конференции завтра, и либо «Нэшвилл Вайперс», либо «Ванкувер Кэнакс» отправятся за Кубком Стэнли, но «Вайперс» предстоит битва без своего лучшего защитника Владислава Конникова, который восстанавливается в больнице Нэшвилла после операции из-за перелома большой берцовой кости, полученного в пятничной игре. Источники в команде говорят, что неизвестно, когда он вернется в команду. «Вайперс» включили Адама Лансберга в состав на замену Конникову...

Влад выключил телевизор, и в его палате стало темно, если не считать света с парковки снаружи. Тени соответствовали его настроению. Весь день он молился о уединении среди постоянного потока сотрудников бригады, медсестер и прочего медицинского персонала. Но теперь, когда наступила тишина, ему снова захотелось отвлечься, потому что в тот момент, когда его разум отключился, в нем снова зазвучал звук колесиков чемодана Елены, который становился все тише в коридоре.

Он сказал Елене, что у его матери появилась бы надежда, если бы она узнала, что Елена здесь. Что было правдой. Его мать сказала бы, что это знак того, что она была права с самого начала, что Елене просто нужно время, чтобы прийти в себя после того, что случилось с ее отцом, чтобы она смогла полностью полюбить Влада. Мама усмотрела бы что-то в том, что Елена бросила все и села в самолет посреди ночи, чтобы встать рядом с его кроватью, провести пальцами по его волосам и заверить, что все будет хорошо.

Но Влад отослал Елену не из-за этого. Он беспокоился не только о надеждах своей матери. Но и о собственных. Он бы подумал, что это знак того, что она села в самолет посреди ночи. По крайней мере, в отношении своей матери он мог списать ее вечный оптимизм на природную романтичность. Она была профессором литературы в Омском государственном университете, специалистом по творчеству великого русского поэта Александра Пушкина. Всякий раз, когда у него возникали сомнения, мама приводила цитату из Пушкина, чтобы подбодрить его продержаться еще немного, поверить в будущее своего брака.

Но встреча с Еленой прояснила, по крайней мере, одну вещь. Он больше не мог избегать родителей. Он никогда так долго не звонил домой. Он даже не был уверен, когда звонил в последний раз. Может быть, в апреле? Ему просто стало слишком больно продолжать лгать им, особенно маме, поэтому он перестал общаться с ними