Тысяча и одна тайна парижских ночей - Арсен Гуссе

Глава 1. Женщина, кинувшаяся в воду

Мимо нас быстро прошла молодая девушка под вуалью.

– Этой не до прогулки при лунном свете, – сказал мне маркиз Сатана и сделал шаг вперед, чтобы ее разглядеть.

– Да и нельзя теперь гулять, – сказал я своему спутнику.

Действительно, ветер завывал, поднимая снег вихрем. Ночь была темная, на небе ни одной звездочки. Парижские фонари, побледнев от холода, казались серебряными слезами на траурном платье.

– Да, погода отвратительная, – сказал маркиз.

– Хороший хозяин не выгонит и собаки.

– Теперь не время шутить. Лучше пойдем вслед за этой молодой девушкой.

Я отвечал, что не стоит труда идти за ней, так как она торопится, следовательно, имеет определенную цель.

Но маркиз дал мне понять, что желал бы знать, куда она торопится.

Мы шли за молодой девушкой до Королевского моста. Здесь она вдруг остановилась, перегнулась через перила и начала смотреть на Сену.

– Не хочет ли она броситься в воду?

Я готов был кинуться к ней и остановить, но маркиз удержал меня силой.

– Не противодействуйте судьбе. Если этой молодой девушке суждено броситься в воду, то не в вашей власти спасти ее. Кроме того, откуда вы знаете, что она хочет кинуться в Сену?

– Это было бы жаль, потому что она кажется кроткой и красивой.

Маркиз засмеялся.

– В вас говорит плоть, а не желание спасти ее, – сказал он, продолжая меня удерживать.

Прохожие отвлекли молодую девушку и заставили ее отойти от перил. Смерть, как и любовь, предпочитает уединение.

– Она действительно хороша, – сказал маркиз, – я знаю ее.

– Пустите меня поговорить с ней.

Но маркиз по-прежнему удерживал меня.

Свет от фонаря упал на молодую девушку, стоявшую посередине моста. Проехал фиакр и едва не раздавил ее. Сильный ветер срывал с нее шляпу, но девушка не обращала на это внимания. На ее плечи был накинут плед, так что девушку можно бы принять за горничную из порядочного дома или за светскую женщину, презирающую роскошь.

– Не могу разгадать ее происхождения, – сказал я маркизу, – но у нее красивая нога, обутая, как у герцогини.

– Или как у мраморной красавицы, – сказал маркиз.

– Мраморная красавица не задумала бы топиться.

– Равно как герцогиня. Следовательно, она ни то ни другое.

Я старался высвободить свою руку, но маркиз крепко ее держал.

Он указал мне на мужчину у других перил – в черной одежде, который только что вышел из фиакра и нагнулся над Сеной.

– Вот еще охотник купаться.

– Он, вероятно, любит холодную, как лед, воду.

Пока мы разговаривали, молодая девушка прыгнула в реку.

Я вскрикнул и также хотел броситься.

– Бесполезно! – сказал мне маркиз, сжимая мою руку, как в тисках.

Действительно, мужчина в черном платье, услышав мой крик, обернулся и увидел, что девушка бросилась в реку. Он торопливо перебежал мост и в свою очередь кинулся в воду.

Я притащил маркиза к перилам. Ночь была темна, но вода стояла так высоко, что можно было разглядеть происходившее на ее поверхности.

– Кончено, – сказал я, – не показываются ни тот ни другой.

– Успокойтесь, – отвечал маркиз, – мужчина спасет утопленницу.

К нам присоединились двое прохожих.

– Что случилось? – спросил один из них.

Маркиз отвечал словами Лафонтена:

– «Я не из числа тех, которые говорят: пустяки – женщина утопилась».

Один из прохожих исчез, как будто ничего не слышал. Другой, умевший плавать, вскричал:

– Как жаль, что я не умею плавать! – Он был наказан за свою ложь: ветер сорвал с него шляпу.

– Вы умеете, – сказал ему маркиз.

Второй прохожий также скрылся, побежав отыскивать свою шляпу.

– Хотя я плохо плаваю, однако готов помочь им, – сказал я.

Но маркиз чрезвычайно вежливо остановил меня, говоря, что я утону.

– Поздно, – сказал он.

Я старался вырваться, но маркиз не пускал меня.

– Она спасена. Смотрите.

Действительно, мужчина тащил утопленницу к лодкам.

Мы поспешно сошли к воде.

Я узнал молодую девушку. Ее спаситель принес ее плед.

Она была уже мертва.

Напрасно употребляли все средства оживить ее, она была бездыханна.

Прибывший врач осмотрел утопленницу и сказал:

– Она не оживет. Сердце переполнилось кровью.

В самом деле, один бок утопленницы посинел. Без сомнения, она умерла без всяких страданий, потому что на губах играла улыбка.

– Как жаль, – сказал кто-то из толпы, – она была очень хороша собой.

– Из-за чего она утопилась? – спросил другой.

Маркиз приподнял утопленницу.

– Взгляните, – сказал он врачу, – она не умерла, потому что смотрит на меня.

– Да, смотрит, но не видит, – отвечал, врач.

В кармане утопленницы нашли письмо, из которого узнали ее имя.

Это была девица де Монвиль.

Глава 2. Побитая женщина

Я хотел позволить себе роскошь и провести час наедине с самим собой, что мне редко удается.

Но едва я затворил дверь, как вошедший лакей доложил об одном из тысячи моих приятелей.

– Вы знаете, что я никого не принимаю.

Но Даниэль де ля Шене уже стоял на пороге.

– Я задержу вас не более как на пять минут, – сказал он, входя в комнату.

– Из пяти минут четыре лишние, – отвечал я с непривычной снисходительностью, – меня занимает математическая проблема, не мешайте мне.

Даниэль пробовал улыбнуться: он был бледен как смерть.

– Что с вами случилось? – спросил я во внезапном припадке сочувствия.

– Не правда ли, я сильно изменился? – сказал он. – Веселый собеседник минувшей зимы стал живым мертвецом. Но я не хочу надоедать вам своей исповедью; мне нужна только ваша подпись.

– Я ничего не подписываю, даже за других. Вы знаете, республика лишила меня всех должностей.

– Успокойтесь, мне нужна ваша подпись для того, чтобы дать больше веса доброму делу.

– Говорите.

Я придвинул кресло, но Даниэль продолжал стоять, свертывая сигаретку.

– Вам известно о существовании Общества покровительства животным?

– Дай Бог ему успеха, я уже записался в его члены.

– Теперь нужно устроить другое Общество, Общество покровительства женщинам.

– Вы шутите! Скорее следует учредить Общество предохранения от женщин.

– Не смейтесь, я говорю серьезно.

Я взглянул на Даниэля; лицо его выражало глубокую скорбь.

– О, – сказал он со вздохом, – свет уж так устроен, что плачут о животном и смеются над женщиной, которую бьют.

Даниэль швырнул шляпу на пол.

– Что же делать, если существуют женщины, которые, подобно жене Сганареля, хотят быть побитыми; нельзя спорить о вкусах.

– Прошу вас, не глумитесь, – сказал Даниэль, взяв мою руку. – Вы по моему лицу можете судить, что теперь не время шутить; я не смеялся уже в течение шести недель.

– Ваша идея кажется мне чрезвычайно оригинальной. Я разделяю ваше мнение относительно света, который интересуется больше животными, чем